— Ир, неси мясо! Ребята уже заждались, слюной истекают!
Голос Глеба, громкий и самодовольный, донёсся с веранды, перекрывая треск углей в мангале и разухабистый смех его друзей. Ира, не меняя выражения лица, подцепила щипцами последний кусок маринованной свинины и переложила его на большое керамическое блюдо, уже заставленное румяными кольцами лука. Она работала молча, с отточенной, механической точностью автомата на сборочной линии. Вот уже шесть лет это было её главной функцией по выходным: обеспечивать бесперебойную работу «Отеля Глеб», где её муж был радушным хозяином и директором, а она — единственным и безотказным сотрудником.
Она вышла на веранду. Стас, самый горластый из приятелей Глеба, уже разливал по стаканам пиво, щедро орошая пеной чистый деревянный пол, который Ира драила всего пару часов назад. Лёха, его более тихий, но не менее бесцеремонный товарищ, развалился в её любимом плетеном кресле, закинув ноги в пыльных кроссовках на невысокий кофейный столик. На столешнице уже красовалось влажное пятно от его бутылки. Никто из них даже не повернул головы в её сторону, пока она не поставила блюдо с мясом в центр стола.
— Вот она, моя золотая хозяюшка! — прогремел Глеб, с любовью шлёпнув её по спине. — Всё успевает! Ребята, налетайте! Такого шашлыка вы нигде не попробуете, Ирка у меня волшебница!
Она выдавила из себя слабую улыбку и вернулась в дом. На кухне её ждала гора грязной посуды от маринада и салатов. Она включила воду и принялась за работу, пока из-за стены доносились взрывы хохота, тосты за дружбу и громкие споры о футболе. Никто не предложил помочь. Никто никогда не предлагал. Это было частью негласного договора: Глеб обеспечивал друзей своей компанией и её, Ириным, трудом, а она должна была молча радоваться тому, что её муж — такой щедрый и хлебосольный человек.
Вечер перетёк в ночь. Компания переместилась в гостиную, где Лёха включил на ноутбуке какой-то боевик на полной громкости. Стас, уже изрядно нагрузившись, обнаружил в баре бутылку дорогого коньяка, который Ире подарили на работе. Не спрашивая разрешения, он откупорил её и щедро плеснул себе и Глебу. Ира, зайдя собрать пустые пивные бутылки, замерла на пороге, увидев в его руке знакомую этикетку. Она хотела что-то сказать, но поймала на себе счастливый, осоловелый взгляд мужа и промолчала. Это был его дом. Его друзья. Его праздник.
Утро воскресенья встретило её погромом. Липкий пол, гора окурков в цветочном горшке, диванные подушки, сваленные на пол, и раковина, доверху забитая жирными тарелками и стаканами со следами вчерашнего веселья. Друзья, кое-как продрав глаза, выпили по кружке воды прямо из-под крана, не обременяя себя поиском чистой посуды, и начали собираться.
— Ну, бывайте! — бросил Стас на прощание, небрежно махнув рукой. — Глеб, ты лучший! Ир, спасибо за всё!
Они уехали, оставив после себя запах перегара, грязные следы и ощущение тотального опустошения. Ира стояла посреди гостиной с мусорным пакетом в руке, не зная, за что хвататься в первую очередь. В этот момент из спальни вышел Глеб. Он сладко потянулся, по-кошачьи щурясь от утреннего солнца, и с блаженной улыбкой обвёл взглядом разруху.
— Вот это отдохнули! — с искренним восторгом произнёс он. — Ребята в таком восторге, говорят, у нас лучшая дача на свете. И всё благодаря тебе, конечно.
Он подошёл и хотел её обнять, но замер. Ира не двигалась. Она смотрела не на него, а сквозь него, на гору грязных тарелок в раковине. Её лицо было абсолютно спокойным. Не было ни злости, ни обиды. В её глазах застыл холодный, кристально чистый лёд. Именно в эту секунду что-то внутри неё окончательно и бесповоротно сломалось. Вернее, не сломалось, а выковалось заново — твёрдое, острое и безжалостное. План родился мгновенно. Он был простым, изящным и жестоким. Она медленно повернула к нему голову и улыбнулась. Впервые за все выходные — искренне.
— Да, милый, — её голос прозвучал ровно, почти весело. — Отдохнули просто замечательно. Надо будет обязательно повторить…
Последующие недели прошли в странной, непривычной тишине. Глеб, полностью уверенный в незыблемости своего мирка, наслаждался обретённым покоем. Он даже пару раз похвалил Иру за то, что она «стала спокойнее», не понимая, что принимает затишье перед штормом за ясную погоду. Он видел её улыбку, но не замечал, что она больше не достигает глаз. Он слышал её ласковый тон, но не улавливал в нём ледяных ноток. А Ира просто ждала. Она вычистила дачу после последнего нашествия, превратив её в стерильное, безликое пространство, и теперь вынашивала свой план, как вынашивают долгожданного, но очень опасного первенца.
Реализация началась во вторник. Ира взяла выходной и поехала в город. Она не пошла по магазинам одежды или косметики. Её целью был большой мебельный центр на окраине. Она долго ходила между рядами, игнорируя мягкие диваны и уютные кресла. Её выбор пал на тяжёлый письменный стол из тёмного дерева, основательный и деловой. К нему она подобрала строгое офисное кресло с высокой спинкой и подлокотниками. Продавец-консультант, молодой парень, предложил доставку и сборку.
— Спасибо, не нужно, — отрезала Ира. — Я справлюсь сама.
Она привезла коробки на дачу и принялась за работу. Глеб, вернувшись вечером, застал её в гостевой комнате посреди разбросанных деталей и инструкций. Она сосредоточенно, сжав зубы, вкручивала очередной винт в столешницу.
— Ого, ты чего это удумала? — удивился он, не предлагая помощи. — Решила нам уголок для работы сделать? Правильно, иногда полезно.
— Не нам, — поправила она, не поднимая головы. — Мне.
Он не придал этому значения. Посчитал это очередным женским капризом. Все последующие вечера она посвятила обустройству. Собрала стол. Установила кресло. Привезла из городской квартиры свой рабочий ноутбук, профессиональную литературу, папки с документами. Пустая, безликая комната для гостей, пахнущая чужими носками и дешёвым парфюмом, на глазах превращалась в полноценный рабочий кабинет. Её кабинет. Она даже сменила старый тюль на плотные рулонные жалюзи. Последним штрихом стал новый замок, который она попросила врезать соседа-умельца, сославшись на то, что в комнате теперь хранятся важные рабочие документы.
В пятницу днём она села за свой новый стол. Открыла ноутбук. Воздух в комнате был другим — плотным, деловым. Она вбила в поисковик запрос: «мотель в районе посёлка Сосновка». Система выдала три варианта. Два были откровенными притонами с сомнительными отзывами. Третий, под названием «Лесной уют», выглядел сносно. Обшарпанный, но чистый. Простенькие номера с кроватями, обитыми дерматином, и маленьким телевизором под потолком. Идеально. Она нашла номер телефона и набрала его.
— Добрый день, «Лесной уют», — ответил усталый женский голос.
— Здравствуйте. Я бы хотела забронировать у вас двухместный номер на эти выходные. С сегодняшнего вечера по воскресенье.
— На чьё имя?
— Запишите на Волкова. Станислав Волков, — произнесла она, чувствуя ледяное удовлетворение. — Хорошо. Оплата при заезде?
— Нет, я оплачу сейчас, картой. Продиктуйте, куда перевести.
Через пять минут операция была завершена. Деньги списаны. Капкан заряжен. Она закрыла ноутбук и пошла на кухню готовить ужин. Простой, лёгкий ужин на двоих. Ровно в семь вечера, когда картошка уже стояла в духовке, зазвонил телефон. Глеб.
— Ирусь, привет! У меня отличные новости! — его голос в трубке был полон радостного возбуждения. — Мы тут с ребятами посидели после работы, и решили к нам рвануть! Погода такая, шашлычка хочется! Закупимся по дороге, будем где-то через час-полтора!
Она прикрыла глаза. Внутри неё ничего не дрогнуло. Ни раздражения, ни усталости. Только холодный, хищный азарт. Она сделала небольшую паузу, наслаждаясь моментом.
— Конечно, милый, — её голос прозвучал на удивление тепло и радушно. — Жду.
Ровно через час двадцать минут, как и было обещано, гравий на подъездной дорожке протестующе захрустел под колёсами машины Глеба. Два ярких конуса света метнулись по фасаду дома, на мгновение выхватив из темноты безупречно чистое окно, и погасли. Двигатель заглох, но тишина не наступила. Её тут же разорвал громкий смех, хлопанье дверей и звон бутылок в пакете. Веселье прибыло по расписанию. Ира наблюдала за этим из окна кухни, механически вытирая и без того сухую столешницу. Её пульс был ровным.
— Глебыч, открывай погреба! Кавалерия на месте! — проорал Стас, его голос, казалось, мог поднять с постели всех соседей в радиусе километра.
Глеб, сияющий и гордый, как полководец, принимающий парад, шёл впереди. Он нёс на плече сумку-холодильник, всем своим видом излучая самодовольство. За ним, как два верных оруженосца, тащились Стас и Лёха с пакетами, из которых торчали горлышки пивных бутылок и упаковки чипсов. Они толкали друг друга, предвкушая привычный ритуал: сейчас их встретит накрытый стол, услужливая улыбка Иры и полная свобода действий на ближайшие двое суток.
На крыльцо вышла Ира. Она не была ни хмурой, ни уставшей. На её лице играла широкая, белозубая и абсолютно спокойная улыбка. Она остановилась на верхней ступеньке, скрестив руки на груди, и смотрела, как троица приближается к дому.
— Ребята, как здорово, что вы приехали! — её голос прозвучал чисто и звонко, без малейшей нотки раздражения.
Глеб расплылся в довольной улыбке ещё шире. Его друзья одобрительно загудели. Всё шло по плану. По его плану.
— Ирка, мы тебе тут работку привезли! — Стас потряс пакетом. — Готовь свои фирменные рёбрышки!
Ира кивнула, не переставая улыбаться.
— Только у нас небольшие изменения, — продолжила она тем же приветливым тоном. — Комната для гостей теперь мой рабочий кабинет. Я перешла на удалёнку, пришлось срочно оборудовать место. Там теперь техника, документы, всё серьёзно.
Шумная компания на мгновение затихла. Стас опустил пакет. Лёха, который уже собирался пройти мимо неё в дом, замер на полпути. Глеб посмотрел на жену, его улыбка слегка поблекла.
— Ир, ты чего такое говоришь? Какой кабинет? — он попытался обратить всё в шутку. — Да ладно, ребята на диване поместятся, не в первый раз.
— А на диване в гостиной мы больше никого не кладём, — всё так же безмятежно парировала Ира, переводя взгляд на мужа. — Он у нас неудобный, чтобы спать, помнишь, ты сам говорил, что после него спина блит, и вообще это не место для ночлега.
Аргумент был убийственным. Глеб действительно что-то такое говорил, но это были обычные бытовые жалобы, а не повод выгонять друзей из дома. Он открыл рот, чтобы возразить, но не нашёл нужных слов. Сказать, что ему плевать на свою спину, означало бы выставить себя идиотом. Ира не оставила ему ни одной лазейки.
— Но вы не переживайте, — она снова повернулась к ошарашенным гостям, её улыбка стала ещё шире, почти хищной. — Я обо всём позаботилась. Я нашла для вас отличный мотель в десяти километрах отсюда. «Лесной уют». Судя по отзывам, вполне приличное место. Даже забронировала вам двухместный номер. На имя Стаса. И уже оплатила.
В воздухе повисло недоумение. Оно было плотным, тяжёлым, почти видимым. Стас и Лёха переглянулись, их лица вытянулись. Это уже не было похоже на шутку. Это было похоже на вежливое, но твёрдое изгнание.
— Глеб, милый, — Ира сделала шаг вперёд и протянула ему ключи от машины. Они тихо звякнули в ночной тишине. — Отвези ребят, пусть они отдохнут с дороги. Устроятся, отдохнут, а завтра с новыми силами можно и к нам, на шашлыки. Ночевать, конечно, им придётся там.
Глеб смотрел на ключи в её протянутой руке так, словно это была живая змея. Его лицо из растерянного стало багровым. Он был унижен. Публично. На глазах у тех, перед кем он так любил щеголять своим «статусом» и своим «надёжным тылом». Он был королём, которого только что вышвырнули с собственного трона. Медленно, как во сне, он протянул руку и взял ключи. Их холодный металл обжёг его пальцы.
— Ну… поехали, что ли, — глухо выдавил он, не глядя ни на жену, ни на друзей.
Стас и Лёха, молча и неловко, подобрали свои пакеты и поплелись за ним к машине. Больше не было ни смеха, ни шуток. Только шарканье ног по гравию. Ира осталась стоять на крыльце, провожая их взглядом. Она слышала, как хлопнули двери машины, как недовольно взревел мотор. Машина развернулась и уехала, увозя с собой её прежнюю жизнь. Она медленно повернулась, вошла в дом и закрыла за собой дверь. Внутри было тихо и чисто. И эта тишина была самой оглушительной победой в её жизни.
Прошло чуть меньше часа. Ира не ходила по дому, не выглядывала в окно. Она сидела за своим новым столом в своём новом кабинете. Ноутбук был закрыт. Она просто сидела в офисном кресле, медленно вращаясь из стороны в сторону, и смотрела на идеально расставленные книги. Она не ждала Глеба. Она ждала развязки. Звук поворачивающегося в замке ключа был необычно громким в этой новой, пронзительной тишине.
Тяжёлые шаги в прихожей. Он не стал разуваться, прошёл прямо в гостиную, оставляя на чистом полу грязные следы. Ира медленно поднялась и вышла к нему. Он стоял посреди комнаты, ссутулившись, с руками, сжатыми в кулаки. Его лицо было тёмным от сдерживаемой ярости. Он не смотрел на неё, его взгляд был устремлён в пол.
— Что это было? — его голос был низким и глухим, лишённым привычных басовитых раскатов.
Ира не ответила. Она подошла к дивану и поправила подушку, которую он когда-то сбил ногой.
— Ты выставила меня на посмешище, — продолжил он, поднимая на неё глаза. В них не было обиды, только холодное, белое бешенство. — Ты унизила меня. Перед моими лучшими друзьями. Ты знаешь, как они на меня смотрели? Как на подкаблучника, который не может у себя в доме порядок навести.
— Порядок? — Ира усмехнулась, впервые за вечер её улыбка была лишена всякой теплоты. — Порядок я наводила в прошлое воскресенье. Когда отмывала паркет от пива, которое разлил Стас. Когда пыталась вывести со скатерти жирное пятно от шашлыка, который уронил Лёха. Когда выбрасывала окурки из моего любимого фикуса. Это ты называешь порядком?
Глеб дёрнулся, словно от удара.
— Это мелочи! Это просто вещи! Дружба важнее какого-то паркета! Мы с ними через огонь и воду прошли!
— Вы прошли через мой коньяк, который мне подарили на юбилей, — её голос был ровным и стальным, как лезвие ножа. — Вы прошли через мою посуду, которую я потом отскребала часами. Вы прошли через мои выходные, которые я тратила не на отдых, а на то, чтобы обслуживать тебя и твою «дружбу».
Он сделал шаг к ней, его лицо исказилось.
— Да что ты понимаешь! Это репутация! Я годами создавал этот образ! Образ хлебосольного, щедрого мужика, у которого дом — полная чаша, которому друзья всегда рады! Место, куда можно приехать в любой момент и тебя встретят! Ты всё это разрушила! За один вечер! Ты разрушила то, что для меня было самым важным!
Он почти кричал, вкладывая в эти слова всю свою боль и унижение. Он ждал, что она испугается, отступит, начнёт оправдываться. Но Ира смотрела на него спокойно, с каким-то даже исследовательским интересом. Она дала ему выговориться, дождалась, пока последняя волна его гнева не схлынет, оставив после себя лишь тяжёлое дыхание. А затем она произнесла фразу. Не громко, не в пылу ссоры. Она сказала это как окончательный приговор, как новую аксиому их вселенной.
— Твои друзья приехали к тебе? Отлично! Надеюсь, им понравится спать в той гадкой гостинице, потому что в НАШЕМ доме больше нет для них места! И не будет!
Это было всё. Не было криков, не было угроз. Это была констатация факта. Глеб замер. Он смотрел на неё, и ярость на его лице медленно сменялась недоумением, а затем и чем-то похожим на страх. Он вдруг понял, что перед ним стоит не его Ира. Не та тёплая, услужливая, немного уставшая женщина, которая всегда была фоном для его яркой жизни. Перед ним стояла чужая, холодная, остро отточенная незнакомка с глазами из полярного льда. Он осознал, что мир, где он был королём, а она — его верной и безмолвной прислугой, только что рухнул. И обломки этого мира, острые и беспощадные, навсегда легли между ними, превратив их общий дом в два враждебных, непримиримых государства…
— Уйдёшь? Ты? А кто тогда будет оплачивать счета?