— Так, на столе не то, не так, и не там! — Ирина Павловна хлопнула ладонью по скатерти. — Я вот в твоём возрасте уже умела стол накрывать как полагается. Ну-ка, подвинь эту вазу. И вилки лежат неправильно!
Полина стояла, опустив руки, и смотрела на свекровь, нависшую над обеденным столом, который она накрывала целый час. Тонкая, как струна, и звенящая от напряжения, она наконец не выдержала:
— Может, сами накроете, Ирина Павловна? Раз я такая бестолковая? — голос Полины был тихим, но в нём звенела сталь, которую свекровь уловила мгновенно.
— Что значит «сами накроете»? — Ирина Павловна выпрямилась, задев локтем хрустальный бокал. Бокал покачнулся, но устоял. — Я учу тебя, как надо! Это мой сын женился на тебе, а не я к тебе в дом пришла!
— Ваш сын женился на мне, а не на вас. И это наш дом. Наш с Андреем, — Полина взяла салфетку и принялась медленно складывать её, чтобы унять дрожь в пальцах. — Думаете, я вам отпор не смогу дать? Ошибаетесь, дорогая свекровь.
Андрей, появившийся на пороге кухни, замер с бутылкой вина в руках. Его крупная фигура словно сжалась, лицо напряглось.
— Мам, Поля, вы чего? У нас же гости скоро.
Всё началось полгода назад, когда они с Андреем решили съехать от его родителей и взяли ипотеку. Полине казалось, что вот теперь-то настанет свобода от тяжёлого взгляда свекрови, от её постоянных комментариев и намёков.
Квартира в новостройке Подмосковья казалась Полине сказочным дворцом, пусть и без отделки. Два месяца они с Андреем жили у его родителей, откладывая каждую копейку на ремонт. Ирина Павловна тогда подозрительно притихла и лишь изредка роняла: «Ну-ну, посмотрим, как вы справитесь».
Справлялись они трудно. Андрей работал системным администратором в крупной компании, Полина — удалённо переводчиком. Денег хватало впритык, но они были счастливы. По вечерам, усталые, они лежали на старом матрасе посреди пустой квартиры, представляя, как здесь будет красиво.
— Представляешь, тут будет стол, — говорил Андрей, очерчивая рукой пространство у окна. — Большой, деревянный. Мы будем завтракать, смотреть на восход.
— А тут детская, — шептала Полина, прижимаясь к его плечу. — Когда-нибудь.
Ремонт они делали сами, экономя на всём. Андрей оказался неожиданно рукастым, а Полина — дотошной до мелочей. Ошибались, переделывали, ругались, мирились. И всё же к весне у них была готовая квартира.
Новоселье решили отметить в узком семейном кругу. Полина целый день готовила, накрывала на стол, украшала. Хотелось, чтобы всё было идеально. Особенно для Ирины Павловны, которая всегда умела найти изъян в любом её старании.
— Я не понимаю, к чему этот тон, — Ирина Павловна окинула невестку ледяным взглядом. — Андрюша, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Андрей переводил взгляд с матери на жену, будто не мог решить, на чью сторону встать. Полина почувствовала, как внутри всё сжимается в тугой комок.
— Ирина Павловна, я всего лишь прошу уважать наше пространство, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Вы приходите и сразу начинаете перекладывать вещи, критиковать, командовать…
— Я помогаю! — голос Ирины Павловны взлетел на октаву выше. — Тебе, неблагодарной! Ты же ничего не умеешь! Ни готовить толком, ни порядок навести!
— Мама, перестань, — Андрей наконец подал голос, и Полина благодарно взглянула на него. Но следующая фраза мужа заставила её вздрогнуть: — Поля, мама правда хочет как лучше. Она жизнь прожила, опыт имеет.
В этот момент в дверь позвонили.
— Гости! — нервно воскликнула Полина, одёргивая блузку. — Давайте хотя бы при них не будем…
— Конечно, — с готовностью согласилась Ирина Павловна, мгновенно преображаясь. — Мы же культурные люди. А вилки я всё-таки переложу.
Ужин проходил в странной атмосфере натянутой вежливости. Отец Андрея, Виктор Степанович, добродушно расспрашивал о ремонте, младший брат Андрея Димка травил байки с работы, а его жена Настя молча улыбалась, изредка бросая на Полину сочувственные взгляды.
— А где вы такие шторы нашли? — спросила вдруг Ирина Павловна, указывая на окно. — Они какие-то… необычные.
— В «Икее», — ответила Полина, чувствуя подвох.
— А-а-а, — протянула свекровь. — Ну да, шведское. Дёшево и сердито. Я бы, конечно, выбрала что-то поприличнее, но если вам нравится…
— Нам нравится, — твёрдо сказала Полина.
— Отличные шторы, — поддержал Андрей, и она благодарно сжала его руку под столом.
— Кому и кобыла невеста, — тихо, но достаточно слышно пробормотала Ирина Павловна.
Стало тихо. Даже Димка перестал жевать и уставился на мать.
— Ирина, — предостерегающе произнёс Виктор Степанович.
— А что такого? — Ирина Павловна невинно пожала плечами. — Это пословица такая. Народная мудрость.
Полина встала из-за стола так резко, что едва не опрокинула свой стул.
— Извините, я принесу десерт, — сказала она и быстро вышла на кухню.
У раковины она крепко сжала края столешницы и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. В груди горело, а к горлу подкатывал комок.
— Всё нормально? — Настя тихо появилась рядом и положила руку ей на плечо. — Не обращай внимания, она всегда такая.
— Всегда, — кивнула Полина. — Знаешь, я бы могла пережить эти её замечания. Но Андрей… он никогда не заступается за меня. Никогда.
— Ему тяжело между вами, — осторожно сказала Настя. — Это его мать и его жена. Он просто не знает, как быть.
— А я знаю? — Полина горько усмехнулась. — Я должна терпеть оскорбления, потому что он не может сказать матери «стоп»?
Настя хотела что-то ответить, но в кухню вошла Ирина Павловна.
— Так, что у вас тут с десертом? Дайте-ка я помогу, — она оттеснила Полину от холодильника. — Ты не так режешь торт. Дай нож.
Полина молча отдала нож и отступила к окну. Она наблюдала, как свекровь по-хозяйски роется в её холодильнике, достаёт её торт, режет его на её разделочной доске.
— Я смотрю, у вас там совсем пусто, — заметила Ирина Павловна, кивая на холодильник. — Андрюша наверное голодает. Надо будет завтра привезти вам нормальной еды.
— Не надо, — тихо, но твёрдо сказала Полина. — Мы сами справимся.
— Вижу я, как вы справляетесь, — Ирина Павловна фыркнула. — Торт магазинный, салаты невкусные, холодильник пустой…
Настя тихо выскользнула из кухни, оставив их наедине.
— Знаете что, — Полина подошла ближе, — вы можете считать меня плохой хозяйкой, плохой женой, кем угодно. Но это мой дом. И я прошу вас уважать мои границы.
— Границы? — Ирина Павловна усмехнулась. — Какие ещё границы? Ты жена моего сына. Я имею право…
— Нет, не имеете, — перебила Полина. — Вы ничего не имеете права в этом доме без нашего согласия. Ни переставлять вещи, ни критиковать, ни указывать мне, как жить.
Лицо Ирины Павловны пошло красными пятнами.
— Ты… — она задохнулась от возмущения. — Да как ты смеешь? Я его мать! Я его вырастила! А ты кто такая? Два года вместе, подумаешь!
— Я его жена, — просто ответила Полина. — И останусь ею, когда вас уже не будет рядом.
Это была открытая война. После того вечера Ирина Павловна стала появляться у них ещё чаще. Приходила без предупреждения, когда Полина была на работе, готовила, убирала, перекладывала вещи.
— Я заглянула посмотреть, как вы тут, — говорила она, когда Полина возвращалась домой и обнаруживала свекровь на своей кухне. — Заодно сварила Андрюше борщ. А то твои макароны с сыром — это не еда для мужчины.
Полина сжимала зубы и молчала. Андрей не видел проблемы.
— Мама хочет помочь, — говорил он. — Что плохого в том, что она приготовила обед?
— Дело не в обеде, — пыталась объяснить Полина. — Дело в том, что она приходит без спроса, когда меня нет, хозяйничает…
— У неё есть ключ, я ей дал, — пожимал плечами Андрей. — Она же не чужой человек.
Полина хотела сказать, что для неё Ирина Павловна как раз чужой человек, который вторгается на её территорию, но промолчала. Всё равно Андрей не поймёт.
Однажды, вернувшись домой раньше обычного, Полина обнаружила свекровь, методично перебирающую её шкаф с одеждой. На кровати лежала стопка вещей.
— Что вы делаете? — от шока Полина не сразу нашла слова.
— А, ты уже вернулась, — Ирина Павловна даже не обернулась. — Смотрю, что у тебя тут за хлам. Половину можно выбросить, только место занимает.
Полина подошла к кровати. Там лежали её любимый свитер, платье, в котором она познакомилась с Андреем, несколько футболок и джинсы.
— Это мои вещи, — она схватила свитер и прижала к груди, как будто защищая. — Вы не имеете права их трогать!
— Фу, какие мы нежные, — Ирина Павловна закатила глаза. — Я же для вашего блага стараюсь. В шкафу места больше будет. А это старьё…
— Немедленно прекратите! — Полина почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. — Выйдите из моей спальни. Сейчас же!
— Не указывай мне, — отрезала Ирина Павловна. — Я тебе в матери гожусь.
— К счастью, вы мне не мать, — выдохнула Полина. — Моя мать никогда бы не посмела так обращаться со мной и моими вещами.
— Твоя мать тебя и воспитать не сумела! — парировала Ирина Павловна. — Ни готовить не научила, ни порядок в доме наводить, ни с мужчиной обращаться!
Это было уже слишком. Полина схватила свекровь за руку и потянула к выходу из комнаты.
— Вон из моего дома! — её голос сорвался на крик. — Вон!
Ирина Павловна вырвала руку и отступила, глядя на Полину с ненавистью.
— Я всё расскажу Андрею, — прошипела она. — Как ты со мной обращаешься. Он выберет, поверь мне. И это буду не ты.
Вечером разразился скандал. Ирина Павловна позвонила Андрею и рыдая рассказала, как невестка выгнала её из дома, оскорбила и чуть не ударила.
— Это правда? — спросил Андрей, когда вернулся с работы. Его лицо было бледным и напряжённым.
— Нет, — твёрдо ответила Полина. — Я не оскорбляла её и тем более не пыталась ударить. Но я действительно попросила её уйти, когда обнаружила, что она роется в моих вещах и собирается их выбросить.
Она рассказала всё, как было. Андрей слушал, хмурясь и потирая переносицу.
— Поля, ну это же мама, — наконец сказал он. — Она хотела как лучше. Может, неудачно получилось, но…
— Неудачно? — Полина не верила своим ушам. — Она копалась в моём нижнем белье! Она хотела выбросить мои вещи! Она приходит без спроса, когда меня нет, и хозяйничает в моём доме! И ты считаешь, что это нормально?
— Не нормально, конечно, — Андрей вздохнул. — Но она старенькая уже, у неё свои представления…
— Ей пятьдесят два! — возмутилась Полина. — Какая она старенькая? И даже если бы ей было девяносто два, это не даёт ей права делать то, что она делает!
Они спорили до глубокой ночи. Андрей соглашался, что мама перегибает палку, но просил Полину быть терпимее, понять, что для матери он всегда будет ребёнком, что ей трудно отпустить.
— Мне не нужны её борщи, её уборка, её «забота», — говорила Полина. — Мне нужно, чтобы она уважала наше пространство, наш выбор, наш образ жизни.
— Я поговорю с ней, — обещал Андрей. — Только не ругайся с ней больше, хорошо?
Полина кивнула, но внутри знала, что ничего не изменится.
И действительно, ничего не изменилось. Разве что Ирина Павловна стала действовать тоньше. Теперь она не трогала вещи Полины, но зато начала приносить подарки — кастрюли «получше твоих», постельное бельё «приличное, не то что ваше», шторы «как у нормальных людей».
Каждый такой подарок сопровождался кривой улыбкой и фразой: «Не благодари, это же для Андрюши».
Полина старалась быть сдержанной, не реагировать на провокации, но это было всё труднее. Особенно когда Андрей радовался маминым подаркам и недоумевал, почему жена не в восторге.
— Твоя мама не подарки дарит, — пыталась объяснить Полина. — Она показывает, что всё, что у нас есть, недостаточно хорошо. Что я недостаточно хорошая.
— Да брось, — отмахивался Андрей. — Ты слишком чувствительная. Это просто подарки.
В мае Полина узнала, что беременна. Они с Андреем не планировали ребёнка так скоро, но новость их обрадовала. Они решили сообщить родителям на семейном ужине.
— Я беременна, — сказала Полина, когда все собрались за столом. — Мы ждём ребёнка.
Виктор Степанович расплылся в улыбке и крепко пожал руку сыну. Димка присвистнул и тут же получил от Насти локтем в бок. А Ирина Павловна застыла с вилкой в руке.
— Поздравляю, — наконец выдавила она. — Только не рановато ли? Вы только-только обустроились…
— В самый раз, мама, — Андрей обнял Полину за плечи. — Мы очень рады.
— Ну да, конечно, — Ирина Павловна улыбнулась, но глаза остались холодными. — Надеюсь, ты будешь правильно питаться. И никакого кофе. И алкоголя, разумеется. И таблетки твои эти от головы — никаких лекарств.
— Я знаю, что можно и что нельзя во время беременности, — спокойно ответила Полина. — Не беспокойтесь.
— Конечно, ты всё знаешь, — Ирина Павловна усмехнулась. — Как всегда. Но я буду присматривать. Это мой внук всё-таки.
— Или внучка, — заметил Андрей.
— Нет, — отрезала Ирина Павловна. — Будет мальчик. У нас в роду первенцы всегда мальчики.
С этого дня жизнь Полины превратилась в кошмар. Ирина Павловна звонила по десять раз на дню, спрашивая, что она ела, пила, делала. Приходила без предупреждения с «полезными продуктами», выбрасывала из холодильника то, что считала вредным.
— Колбаса? Ты с ума сошла? — кричала она, размахивая упаковкой сервелата. — Ты хочешь отравить ребёнка?
— Это Андрей купил, — устало отвечала Полина. — Он любит бутерброды с колбасой.
— А ты должна следить за его питанием! — парировала свекровь. — Какая из тебя жена, если ты позволяешь мужу есть всякую гадость?
Когда на третьем месяце у Полины начался токсикоз, Ирина Павловна совсем распоясалась. Она приходила каждый день, готовила «правильные» супы и каши, заставляла Полину есть, хотя от одного запаха её тошнило.
— Надо через силу, — твердила свекровь. — Ребёнку нужны питательные вещества.
Андрей, который раньше хотя бы пытался сдерживать мать, теперь будто сам превратился в её союзника.
— Мама дело говорит, — повторял он. — Тебе надо нормально питаться. Подумай о ребёнке.
Полина чувствовала себя загнанной в угол. В собственном доме она была как будто не хозяйкой, а пленницей. Ирина Павловна распоряжалась всем, указывала, что делать, постоянно критиковала и поучала.
— Я не могу так больше, — сказала Полина мужу, когда они наконец остались одни. — Твоя мать душит меня своей заботой. Я не могу нормально спать, есть, работать. Это невыносимо.
— Но она правда хочет помочь, — возразил Андрей. — Ты же плохо себя чувствуешь, а она опытная…
— Да, я плохо себя чувствую! — Полина повысила голос. — И знаешь, от чего мне становится ещё хуже? От постоянного давления, от того, что я не могу сама решать, что мне есть, когда спать, как двигаться!
— Ты преувеличиваешь, — нахмурился Андрей.
— Нет, я не преувеличиваю, — Полина почувствовала, как к горлу подступают слёзы. — Я прошу тебя поговорить с ней. Серьёзно поговорить. Объяснить, что мне нужно пространство, что я имею право сама решать, как вынашивать своего ребёнка.
— Нашего ребёнка, — поправил Андрей.
— Да, нашего, — согласилась Полина. — Но не её.
Разговор с Ириной Павловной ни к чему не привёл. Она выслушала сына, поджав губы, а потом разрыдалась.
— Я всю душу в вас вкладываю, а вы… — она утирала слёзы кружевным платочком. — Я только о внуке беспокоюсь, о твоём сыне, Андрюша! А она… она даже благодарности не выказывает!
— Мам, пойми, Поле тяжело, — мягко говорил Андрей. — Ей нужно больше самостоятельности.
— Самостоятельности? — Ирина Павловна презрительно фыркнула. — Она и яичницу-то нормально пожарить не может! Какая самостоятельность?
В итоге Андрей вернулся домой раздражённый и обвинил Полину в том, что она довела его мать до слёз.
— Она рыдала из-за тебя, — упрекал он. — Теперь у неё давление подскочило.
— А я? — тихо спросила Полина. — Ты видишь, что происходит со мной?
Андрей только вздохнул и ушёл в другую комнату.
На четвёртом месяце Полина поняла, что больше не выдержит. Она сидела на кухне, слушая, как свекровь в гостиной распоряжается очередной перестановкой мебели «для удобства беременной», и понимала, что ещё немного — и она сорвётся.
Размеренно, будто погружаясь в транс, она достала телефон и набрала номер матери.
— Мам, я могу пожить у вас какое-то время? — спросила она, когда услышала родной голос.
— Полечка, что случилось? — мама сразу встревожилась.
Полина коротко рассказала ситуацию. Мать выслушала, не перебивая, а потом твёрдо сказала:
— Приезжай. Сегодня же.
Полина сложила в чемодан самое необходимое и написала Андрею сообщение: «Я уехала к маме. Мне нужно пространство и покой. Позвони, когда будешь готов поговорить».
Когда она выходила из квартиры, Ирина Павловна преградила ей путь.
— Ты куда это собралась? — подозрительно спросила она, глядя на чемодан.
— К маме, — просто ответила Полина. — Пожалуйста, пропустите.
— Как это — к маме? — Ирина Павловна всплеснула руками. — А как же Андрюша? Ты что, бросаешь его? Беременная жена сбегает из дома! Позор какой!
— Я не сбегаю, — Полина была удивительно спокойна. — Я еду туда, где смогу отдохнуть от… всего этого.
— От чего «этого»? — Ирина Павловна надвинулась на неё, как грозовая туча. — От заботы? От внимания? От того, что я хочу, чтобы мой внук родился здоровым?
— От вас, — четко произнесла Полина. — От вашего контроля, ваших указаний, вашего вмешательства в нашу жизнь. Мне нужно пространство, чтобы дышать.
— Неблагодарная! — Ирина Павловна задохнулась от возмущения. — После всего, что я для вас делаю!
— Я не просила вас ничего делать, — Полина крепче сжала ручку чемодана. — Я много раз просила вас уважать наши границы. Вы не услышали. Теперь я уезжаю.
Она решительно шагнула вперёд, и Ирина Павловна, не ожидавшая такой дерзости, отступила.
У родителей Полина наконец смогла выдохнуть. Мама не задавала лишних вопросов, отец неуклюже, но трогательно заботился, подкладывая ей то пирожок, то яблоко. В маленькой квартирке на окраине Москвы она впервые за долгое время почувствовала себя защищённой.
Андрей позвонил на следующий день. Голос у него был встревоженный и немного обиженный.
— Ты как? — спросил он вместо приветствия.
— Лучше, — честно ответила Полина. — Здесь спокойно.
— Мама говорит, ты просто сбежала, — в его голосе прозвучал упрёк. — Даже не попрощалась со мной.
— Я не сбежала, — Полина села на кровать и прижала телефон к уху. — Я уехала, потому что больше не могла выносить давления. Я оставила тебе сообщение.
— Но так нельзя, Поль, — Андрей вздохнул. — Мы же семья. Нужно было поговорить, найти компромисс…
— Мы говорили, — она закрыла глаза. — Много раз. Ничего не менялось.
Наступила пауза. Полина слышала, как Андрей дышит в трубку, как шуршит что-то на заднем плане.
— Когда ты вернёшься? — спросил он наконец.
— Я не знаю, — честно ответила она. — Мне нужно подумать.
— О чём тут думать? — в его голосе появилось раздражение. — У нас ребёнок скоро родится, а ты… устраиваешь эти демарши.
— Это не демарш, — Полина почувствовала, как напрягаются плечи. — Это попытка сохранить себя. Свою личность. Своё право принимать решения.
— При чём тут это? — не понял Андрей. — Никто не покушается на твою личность.
— Правда? — Полина горько усмехнулась. — А когда твоя мать выбрасывает мою еду, перекладывает мои вещи, указывает, как мне жить, — это что?
— Она хочет как лучше, — привычно отозвался Андрей.
— Для кого лучше? Для себя? — Полина покачала головой, хотя он не мог этого видеть. — Андрей, пойми, я не против твоей матери. Я против того, как она себя ведёт. И я против того, что ты позволяешь ей это.
Снова молчание. Потом Андрей сказал:
— Ладно. Давай ты немного отдохнёшь и вернёшься домой. А я поговорю с мамой, серьёзно поговорю.
— Уже поздно, — тихо ответила Полина. — Я не вернусь, пока не буду уверена, что в нашем доме я хозяйка, а не твоя мать. И мне нужны гарантии, что ты будешь на моей стороне.
— Я всегда на твоей стороне! — возмутился Андрей.
— Нет, — она покачала головой. — Ты всегда посередине. А мне нужен муж, а не дипломат.
Они не разговаривали неделю. Полина ходила на приёмы к врачу, гуляла в парке, читала книги о беременности и родах. Без постоянного напряжения токсикоз отступил, и она стала лучше себя чувствовать.
На восьмой день в дверь позвонили. Полина открыла и увидела Андрея. Он выглядел осунувшимся, под глазами залегли тени.
— Привет, — сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Можно войти?
Она молча отступила, пропуская его в квартиру.
— Я тут подумал, — начал Андрей, когда они сели в кухне. — Ты права. Я не понимал, как тебе тяжело. Я думал, что ты просто капризничаешь, не ценишь мамину заботу.
Полина молчала, ожидая продолжения.
— Мама всегда была… требовательной, — Андрей потёр лоб. — Но я привык. Это же мама, понимаешь? Она всегда знает, как правильно. По крайней мере, я так думал.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
— После твоего ухода мама осталась у нас, — продолжил он. — Сказала, что присмотрит за квартирой, пока ты «образумишься». И знаешь… я будто увидел всё твоими глазами. Она переставила мебель, выбросила часть продуктов, принесла свои кастрюли и сковородки. Она даже постельное бельё поменяла, представляешь?
Полина невесело усмехнулась. Она очень хорошо это представляла.
— А когда я сказал, что мне нравилось наше бельё, она ответила: «Глупости, ты просто не знаешь, что хорошо». — Андрей поднял взгляд на Полину. — И я вдруг понял, что она всегда так говорила. Всю мою жизнь. Что я не знаю, что для меня хорошо. Что только она знает.
Полина накрыла его руку своей.
— И что ты сделал?
— Я попросил её уйти, — просто сказал Андрей. — Сказал, что мы с тобой сами разберёмся в своей жизни. Что я благодарен за всё, что она для меня сделала, но теперь у меня своя семья. И что если она хочет быть частью этой семьи, ей придётся уважать наши правила.
— И как она отреагировала? — тихо спросила Полина.
— Плохо, — Андрей грустно улыбнулся. — Сказала, что я неблагодарный сын, что ты меня настроила против неё, что я пожалею. Хлопнула дверью и ушла.
— Мне жаль, — сказала Полина, и это была правда. Она не хотела разрушать его отношения с матерью. Она просто хотела, чтобы их уважали.
— Не стоит, — Андрей сжал её руку. — Я должен был сделать это давно. Просто… я боялся её потерять. Но теперь я понимаю, что рисковал потерять тебя. И нашего ребёнка.
Полина почувствовала, как к горлу подступает ком.
— И что теперь? — спросила она.
— Теперь я прошу тебя вернуться домой, — Андрей смотрел ей прямо в глаза. — В наш дом. Без маминых кастрюль, маминых штор и маминых советов. Только ты и я. И малыш, — он осторожно положил руку на её живот.
— Ты уверен? — Полина всё ещё сомневалась. — Это твоя мать. Я не хочу, чтобы ты разрывал с ней отношения из-за меня.
— Я не разрываю, — Андрей покачал головой. — Я просто устанавливаю границы. И я сделал это не из-за тебя, а для нас. Для нашей семьи.
Они вернулись домой через два дня. Полина с опаской переступила порог, ожидая увидеть следы пребывания свекрови, но Андрей успел всё вернуть на места. Даже шторы были прежние, из «Икеи».
— Я поменял замки, — сказал он, заметив её взгляд. — На всякий случай.
Полина улыбнулась и обняла его.
— Спасибо.
Ирина Павловна не появлялась месяц. Потом позвонила Андрею и сухо поинтересовалась, как дела. Он рассказал о подготовке к родам, о том, что они с Полиной ходят на курсы для будущих родителей, о том, как обустраивают детскую.
— Можно мне приехать? — спросила Ирина Павловна в конце разговора. — Посмотреть, как вы там.
Андрей бросил взгляд на Полину, которая слышала разговор.
— Можно, — сказал он. — Только, мама, помни: это наш дом и наши правила. Никаких указаний, никакой критики. Договорились?
На том конце повисла пауза, потом Ирина Павловна сдержанно ответила:
— Договорились.
Визит прошёл напряжённо, но без эксцессов. Ирина Павловна явно сдерживалась, прикусывала язык, когда хотела что-то сказать. Полина видела, как свекровь осматривает квартиру, как дёргается уголок её рта, когда она замечает что-то «не так», но молчит.
— А детскую вы в какой комнате решили сделать? — спросила Ирина Павловна, старательно поддерживая нейтральный тон.
— В маленькой, — ответил Андрей. — Мы с Полей решили, что там будет уютнее.
— Понятно, — Ирина Павловна сжала губы, но ничего не добавила.
Когда она собралась уходить, то вдруг достала из сумки сверток.
— Это вам, — она протянула его Полине. — Точнее, малышу. Я сама связала.
Полина развернула сверток и увидела крошечный пледик из мягкой голубой пряжи.
— Спасибо, — искренне сказала она. — Очень красивый.
— Я знаю, что будет мальчик, — заявила Ирина Павловна с прежней уверенностью. Но потом, поймав взгляд сына, добавила: — Хотя, конечно, главное, чтобы здоровый был.
Это был маленький шаг. Крошечная уступка. Но Полина поняла, что для Ирины Павловны это почти подвиг.
Роды были тяжёлыми. Двенадцать часов Полина боролась, а измученный Андрей держал её за руку, шептал слова поддержки и смотрел на неё с таким восхищением, какого она никогда раньше не видела в его глазах.
— Девочка! — объявила акушерка, и Полина сквозь пелену усталости увидела крошечный красный комочек, который тут же положили ей на живот.
— У нас дочка, — прошептал Андрей, и в его голосе было столько нежности, что Полина заплакала.
Когда Ирина Павловна пришла в роддом, она принесла охапку цветов и неуверенно остановилась у двери палаты.
— Можно? — спросила она, впервые на памяти Полины спрашивая разрешения.
— Входите, — Полина приподнялась на кровати. — Познакомьтесь с Алисой.
Ирина Павловна подошла к кроватке и взглянула на спящую девочку. Её лицо смягчилось, губы дрогнули.
— Девочка, — сказала она тихо. — А я была уверена, что будет мальчик.
— В жизни многое бывает не так, как мы уверены, — заметила Полина, но без вызова, просто констатируя факт.
Ирина Павловна посмотрела на неё долгим взглядом, потом кивнула.
— Ты права. Не так.
Она осторожно коснулась крошечного кулачка внучки.
— Можно мне иногда приходить? — спросила она, не глядя на Полину. — Помогать? Не указывать, нет. Просто… быть рядом?
Полина встретилась взглядом с Андреем. Он улыбнулся и едва заметно кивнул.
— Можно, — сказала Полина. — Только помните: это наш ребёнок. Мы решаем, как его воспитывать.
— Помню, — Ирина Павловна впервые посмотрела ей прямо в глаза без вызова и агрессии. — Теперь помню.
Полина сидела на балконе их квартиры, кормила трёхмесячную Алису и смотрела, как внизу Ирина Павловна помогает Андрею разгружать машину с продуктами. Свекровь изменилась за эти месяцы. Она всё ещё была властной и напористой, всё ещё иногда забывалась и начинала командовать. Но теперь она умела останавливаться, когда видела определённый взгляд сына или невестки.
Они не стали лучшими подругами, и вряд ли когда-нибудь станут. Но они научились уважать границы друг друга. Научились жить рядом, не пытаясь переделать другого под себя. И для Полины этого было достаточно.
Она поправила одеяльце, которым была укрыта дочка — то самое, голубое, связанное Ириной Павловной. Алиса мирно сопела, сжимая крошечный кулачок. Полина улыбнулась. Всё было не идеально. Но всё было правильно.
— Золовка в долгах, свекровь в истерике… Ты же нас не бросишь? Ну хоть квартиру оформи на нас — ты же не монстр!