— Нет, Алина, только белый. Бежевый — это компромисс, а мы не идём на компромиссы, когда речь идёт о статусе, — голос Тамары Николаевны, твёрдый и не терпящий возражений, эхом разнёсся по стерильному пространству шоурума элитной мебели. Она властным жестом указала на огромный диван-айсберг из натуральной кожи, занимавший половину зала. — Он будет идеально смотреться в вашей гостиной. Подчёркивать размах.
Денис молча стоял чуть позади, чувствуя себя лишним на этом празднике чужого вкуса. Он видел ценник, прикреплённый к дивану, и цифры на нём казались ему какой-то злой шуткой. За эти деньги можно было купить неплохой автомобиль. Его автомобиль.
— Мам, он, конечно, очень красивый, но, может, посмотрим что-то более практичное? — Алина, как всегда, попыталась найти обходной путь, чтобы не вступать в открытую конфронтацию. — Белая кожа… Мы же планируем… ну, в будущем…
— В будущем вы наймёте домработницу, которая будет следить за порядком, — отрезала Тамара Николаевна, даже не повернув головы. Она уже разговаривала с консультантом, обсуждая сроки доставки. — Не будете же вы сами полы мыть в трёхкомнатной квартире? Не смешите меня.
Денис сжал челюсти. «Ваша гостиная», «ваша квартира». С тех пор как тёща объявила о своём свадебном подарке — той самой трёшке в престижном жилом комплексе, — он не слышал от неё местоимений «вы» или «ваше». Всё подавалось через призму её личного проекта: «Я выбрала вам плитку в ванную», «Я уже договорилась с дизайнером», «Мы поставим здесь итальянскую кухню». Молодожёнов в этом плане, казалось, не существовало. Были только исполнители её воли.
— Мне кажется, такой диван слишком громоздкий, — всё же решился вставить слово Денис. — Он съест всё пространство. Может, лучше угловой, из ткани?
Тамара Николаевна медленно обернулась и смерила зятя взглядом, каким смотрят на неразумного ребёнка. — Денис, милый, угловые диваны из ткани — это для хрущёвок. Вы теперь — семья другого уровня. Моя дочь не будет жить в обстановке студенческого общежития. Я думала, ты это понимаешь.
Она произнесла это без злости, с ледяным снисхождением, которое ранило сильнее любой ругани. Алина бросила на мужа виноватый взгляд, мол, «прости, потерпи». И он терпел. Ради неё. Он любил Алину и был благодарен тёще за помощь, но с каждым днём эта благодарность всё больше походила на тяжёлый, удушающий долг.
После мебельного они поехали в квартиру. Там уже вовсю кипела работа — бригада, нанятая Тамарой Николаевной, заканчивала отделку. Тёща ходила по комнатам, как полководец по завоёванной территории, отдавая короткие, чёткие приказы.
— Так, эту стену оставляем под фреску. Здесь будет детская. Алина, я уже записала тебя к лучшему репродуктологу в городе, на следующей неделе пойдёте. С этим делом затягивать нельзя, часики тикают.
Денис замер на пороге будущей детской. Они с Алиной даже не обсуждали это всерьёз, решив пожить год-другой для себя. А тут, оказывается, всё уже решено. И врач, и сроки, и комната. Его мнение снова никого не интересовало. Он почувствовал, как внутри поднимается глухое раздражение, холодное и тяжёлое, как свинец.
Вечером, когда они наконец остались вдвоём на своей съёмной квартирке, Алина обняла его.
— Денис, не обижайся на маму. Она просто хочет, чтобы у нас всё было самое лучшее.
— Лучшее по её мнению, Алин, — тихо ответил он. — Она не оставляет нам даже шанса выбрать самим. Такое чувство, что это её квартира, а мы в ней просто временные жильцы.
Разговор не клеился. Алина была измотана, а Денис чувствовал себя загнанным в угол. Кульминация наступила на следующий день. Тамара Николаевна позвонила ему на работу.
— Денис, здравствуй. Не отвлекаю? У меня для тебя новость. Я тут поговорила со старым знакомым, у него крупный строительный холдинг. Он готов взять тебя начальником отдела снабжения. Зарплата втрое больше твоей нынешней.
Денис молчал в трубку, не веря своим ушам.
— Ты же понимаешь, что зять Тамары Вольской не может работать простым айтишником в какой-то конторке. Это несолидно. Так что готовься. Собеседование формальное, я обо всём договорилась. В пятницу, в десять утра. Жду тебя потом на обед, отметим.
Она положила трубку, не дожидаясь ответа. Денис сидел, глядя на свой монитор. Он любил свою работу, свою команду, свои проекты. А теперь ему предлагали стать марионеткой в чужом бизнесе, просто чтобы соответствовать выдуманному статусу. В этот момент он отчётливо понял, что квартира была не подарком. Это был первоначальный взнос за покупку их с Алиной жизней. И золотой ошейник, надетый ему на шею, начал неумолимо затягиваться.
Предложение о работе пришло по электронной почте в середине рабочего дня. Оно лежало в его ящике, как яркий, инородный объект среди серой рутины писем и отчётов. Денис перечитал его трижды, и с каждым разом слова на экране, казалось, начинали вибрировать, наполняясь почти физической энергией. Возглавить новый IT-департамент в динамично развивающейся компании. В другом городе. Полная автономия, карт-бланш на формирование команды, проект с нуля под его личное видение. Это была не просто работа. Это был шанс. Шанс построить что-то своё, настоящее, без оглядки на чужие ожидания и «статус».
Весь оставшийся день он ходил как во сне, механически отвечая на звонки и выполняя задачи. Но внутри у него всё гудело. Это была свобода. Осязаемая, реальная возможность вырвать себя и Алину из липкой паутины заботы Тамары Николаевны, которая с каждым днём всё туже оплетала их жизнь.
Вечером он рассказал всё Алине. Он не стал начинать с того, что это побег. Он говорил о перспективах, о проекте, об интересном городе. Он смотрел, как её глаза загораются тем же огнём, что горел в нём. Она видела не проблемы, а приключение.
— Денис, это же просто невероятно! — она вскочила с дивана и обняла его. — Свой отдел! Ты же всегда об этом мечтал! Мы уедем, снимем сначала небольшую квартиру, потом возьмём ипотеку… Купим ту смешную жёлтую кофеварку, которую видели. Всё будет так, как мы хотим!
В её голосе звучал неподдельный восторг. В этот момент Денис понял, что она чувствует то же удушье, что и он, просто боится себе в этом признаться, разрываясь между любовью к нему и дочерним долгом. Их общая радость была такой сильной и чистой, что на какое-то время им показалось, будто всё уже решено и никаких преград нет. Они сидели до поздней ночи, строя планы, смеясь, и впервые за последние месяцы дышали полной грудью.
Решение сообщить новость Тамаре Николаевне созрело само собой. Они решили, что сделают это вместе, по телефону. Попытаются объяснить всё спокойно и по-взрослому. Наивные.
Алина набрала номер.
— Мам, привет. У нас новость, — начала она бодрым, но слегка напряжённым голосом.
— Какая ещё новость? Вы передумали насчёт фрески? Я уже внесла залог, — раздался в трубке деловой тон Тамары Николаевны.
— Нет, мам, дело не в этом. Денису предложили потрясающую работу. Руководящую должность, очень перспективный проект.
— Ну наконец-то, — в голосе тёщи послышалось удовлетворение. — Я же говорила, что его заметят, когда он начнёт вращаться в приличных кругах. Это в холдинге у Виктора Семёновича?
— Нет, мам. Это в другой компании. И… в другом городе. Мы решили переехать.
На том конце провода на несколько секунд воцарилась пустота. Не тишина, а именно вакуум, в котором, казалось, замерзли все звуки.
— Ты сейчас шутишь, я надеюсь, — ледяным тоном произнесла Тамара Николаевна. Это был уже не вопрос, а утверждение.
— Мам, это огромный шанс для Дениса, для нас…
— Ни о каком переезде не может быть и речи, — оборвала её мать. Голос её стал твёрдым, как сталь. — Вы никуда не поедете. Или ты забыла про квартиру? Я дарю её вам, чтобы вы жили здесь, в нормальных условиях, а не для того, чтобы вы мотались по каким-то провинциям. Чтобы мои внуки родились и выросли в столице.
— Но это наша жизнь…
— Ваша жизнь напрямую связана со мной. Я не позволю этому проходимцу утащить тебя на край света и разрушить всё, что я для вас строю. Разговор окончен. В субботу жду вас на ужин. У меня. Мы это обсудим.
Короткие гудки. Алина медленно опустила телефон. Радостное возбуждение, которое наполняло их маленькую кухню всего минуту назад, испарилось без следа. Вместо него остался холодный, липкий страх. Она смотрела на Дениса, и в её взгляде он увидел то, чего боялся больше всего — сомнение. Она уже не была так уверена в их решении. Предстоящий ужин не сулил ничего хорошего. Это была не просьба приехать в гости. Это был вызов на ковёр. И Денис понимал, что в субботу ему предстоит бой не только за свою карьеру и свободу, но и за свою жену.
Дом Тамары Николаевны встретил их холодной, выверенной роскошью. Здесь не было ни одной случайной вещи, ни одной пылинки на глянцевых поверхностях. Всё, от тяжёлых портьер до столового серебра, кричало о статусе и полном контроле хозяйки над своим миром. Ужин был сервирован в большой столовой, и стол, накрытый на троих, выглядел абсурдно пустым и официальным.
Тамара Николаевна вела себя так, будто никакого тревожного звонка не было. Она с улыбкой налила в бокалы дорогое вино и начала непринуждённый разговор о последних новостях в мире бизнеса. Она говорила о слияниях компаний, о падении акций, о своих планах на расширение. Денис молча ел, чувствуя, как пища становится комом в горле. Алина сидела напряжённая, как струна, лишь изредка вставляя ничего не значащие «да» и «конечно». Это была тактика. Тёща демонстрировала им, насколько мелки и незначительны их проблемы на фоне её великих дел.
— Кстати, общалась сегодня с директором лицея, того самого, что рядом с вашим домом, — как бы невзначай бросила Тамара Николаевна, разрезая кусок сёмги. — Прекрасное заведение. Я уже договорилась, что моих внуков туда возьмут без очереди, когда придёт время. Нужно всё продумывать заранее.
Это был выстрел. Точный и выверенный. Она не спрашивала, она сообщала. Она строила их жизнь на десять лет вперёд, игнорируя тот факт, что они собираются уехать.
— Тамара Николаевна, мы приехали поговорить о другом, — ровным голосом сказал Денис, откладывая вилку. — О моём предложении по работе.
Тёща подняла на него глаза. Взгляд был холодным и изучающим, как у энтомолога, разглядывающего насекомое.
— Я думала, мы уже закрыли этот вопрос. Никакой работы в другом городе не будет. Это не обсуждается.
— Это не вам решать, — Денис почувствовал, как внутри него лопнула какая-то тонкая нить терпения. — Это наша с Алиной жизнь, и мы будем жить её там, где считаем нужным.
— Ваша жизнь? — в голосе Тамары Николаевны появились металлические нотки. — Твоя жизнь, Денис, до встречи с моей дочерью состояла из съёмной однушки и скромной зарплаты. Я даю вам старт, о котором ты и мечтать не мог. Я даю вам квартиру, статус, будущее. А ты в ответ пытаешься утащить Алину в какую-то дыру, ведомый своими провинциальными амбициями.
— Мама, перестань, — тихо проговорила Алина, но её голос потонул в нарастающем напряжении.
— Нет, пусть послушает! — Тамара Николаевна перевела весь свой гнев на зятя. — Ты просто неблагодарный. Ты получил всё на блюдечке и решил, что теперь можешь качать права. Думал, я позволю тебе распоряжаться моей дочерью и моими деньгами? Этот вопрос закрыт. Окончательно. А ты, Алина, я надеюсь, образумишься и объяснишь своему мужу его место.
Это было последней каплей. Денис медленно встал из-за стола. Он не кричал. Его голос был на удивление спокойным, но от этого спокойствия по спине пробегал холодок. Он посмотрел прямо в глаза своей тёще, и в его взгляде она не увидела ни страха, ни почтения. Только холодную, твёрдую решимость.
— Значит так, мамуля, забирайте свою квартиру вместе со своими указками! Мы лучше в съёмной поживём, чем с таким ошейником на шее!
Прошёл год. Их новая жизнь пахла свежесваренным кофе и краской от недавно собранного детского комода. Квартира была небольшой, взятой в ипотеку, которую они выплачивали с первой же зарплаты Дениса. В ней не было итальянской мебели и дизайнерских фресок. Вместо этого — простой стеллаж из ИКЕА, заставленный книгами, старый, но уютный плед на диване и та самая смешная жёлтая кофеварка, гудевшая на кухне. Солнечные лучи падали на потёртый паркет, и в этой простой, незамысловатой обстановке было больше настоящего дома, чем во всех холодных залах, которые им проектировала Тамара Николаевна.
Денис вошёл на кухню и обнял Алину со спины, положив руки на её большой, уже хорошо заметный живот. Она повернула голову и улыбнулась ему. В её взгляде не было ни тени сомнения или сожаления. За этот год она расцвела, сбросив с себя невидимый груз дочернего долга. Они были командой. Они были семьёй.
Резкий, требовательный звонок в дверь прорезал утреннюю тишину, как скальпель. Они переглянулись. Гостей они не ждали. Денис пошёл открывать.
На пороге стояла Тамара Николаевна. Она не изменилась — тот же безупречный костюм, холодная укладка, оценивающий взгляд. Она приехала без предупреждения, очевидно, рассчитывая застать их врасплох. Её глаза скользнули по Денису и устремились вглубь квартиры. Она ожидала увидеть нищету, уныние, раскаяние. Подтверждение своей правоты.
— Я так и думала, — произнесла она, проходя внутрь без приглашения. Её голос был полон ледяного презрения. Она обвела взглядом их скромное жилище, и на её лице отразилось брезгливое удовлетворение. — Конура. Я давала вам дворец, а вы выбрали эту конуру.
— Здравствуйте, Тамара Николаевна, — спокойно сказал Денис, закрывая за ней дверь. — Мы вас не ждали.
Она проигнорировала его. Её внимание переключилось на вышедшую из кухни Алину. При виде живота дочери её лицо исказилось. Это была не радость будущей бабушки. Это была ярость от окончательной потери контроля. Ребёнок был последним, неоспоримым доказательством того, что их новая жизнь — это не временный каприз, а свершившийся факт.
— И ты решила рожать в этих условиях? В этой дыре? — выплюнула она, указывая на их маленькую гостиную. — Ты хоть понимаешь, на что ты обрекаешь моего внука? На жизнь без всяких перспектив, рядом с этим… неудачником.
— Мама, у нас всё хорошо, — твёрдо ответила Алина, подходя к Денису и беря его за руку. — Мы счастливы.
— Счастливы? — Тамара Николаевна рассмеялась. Смех был коротким и злым. — Не смеши меня. Посмотри, во что он тебя превратил. В домохозяйку в ипотечной клетке. Я предлагала тебе мир, а ты выбрала это болото. Но ничего, ещё не поздно всё исправить. Собирайся. Мы уезжаем.
Она шагнула к Алине, намереваясь схватить её за руку, чтобы силой увести за собой. Её лицо было перекошено от гнева и осознания собственного бессилия. Она видела перед собой не взрослую женщину, а свою собственность, которую нужно было вернуть на место.
В этот момент Денис двинулся. Без крика, без слов, без единого лишнего движения. Он просто шагнул вперёд, оказавшись между женой и её матерью. Он не оттолкнул тёщу. Он мягко, но с силой стали, взял её под локоть и за плечо. Тамара Николаевна на секунду опешила от такой наглости. Она попыталась вырваться, но хватка была железной.
Он молча развернул её и повёл к выходу. Это не было похоже на выдворение. Это было похоже на то, как убирают с доски проигравшую фигуру. Неотвратимо и окончательно. Она что-то шипела ему в спину, какие-то угрозы, проклятия, но он не слушал. Он открыл входную дверь, выставил её на лестничную клетку и посмотрел на неё. В его глазах не было ни злости, ни ненависти. Только холодная, абсолютная пустота.
Затем он просто закрыл дверь. Щелчок замка прозвучал в тишине квартиры оглушительно громко. Это был звук обрывающегося каната. Последний звук их прошлой жизни. Больше они никогда не виделись…
— То есть, я тебе на день рождения должен подарить машину, а ты мне удочку? Милая моя, а ты ничего не перепутала? Может, ты пойдёшь найдёшь губозакаточную машину!!!