— Не будь эгоисткой, голубушка! — сказала свекровь. — Разделим всё поровну: тебе комната, нам остальное

Татьяна выросла в обычной хрущёвке на окраине города, родители работали на заводе и считали каждую копейку. Отец получал сорок пять тысяч, мать — двадцать восемь. Денег хватало на еду, одежду из масс-маркета и поездку на море раз в восемь лет. Никаких излишеств, никакой роскоши. Зато дома всегда было чисто, тепло, пахло пирогами и чистым бельём.

Таня училась в обычной школе, потом в техникуме на бухгалтера. После получила работу в небольшой фирме. Жила скромно, но не бедно. Снимала комнату в общежитии, экономила на одежде, зато откладывала деньги на будущее. Мечтала когда-нибудь купить свою квартиру, пусть маленькую, но свою.

В двадцать шесть лет встретила Дмитрия. Высокий, спокойный, работал менеджером в торговой компании. Жил в собственной однокомнатной квартире. Для Татьяны это было почти недостижимым благополучием. Дмитрий ухаживал по-старомодному: дарил цветы, водил в кафе, провожал до дома. Через полгода сделал предложение.

Татьяна согласилась, не раздумывая. Казалось, что жизнь наконец-то улыбнулась. Свадьба была скромной, человек на тридцать. Родители Татьяны накрыли стол как могли, а родители Дмитрия сидели с кислыми лицами, будто их заставили присутствовать против воли.

Людмила Ивановна, свекровь, встретила Татьяну с холодной неприязнью. Женщина работала завучем в престижной гимназии, имела связи, держалась с достоинством человека, привыкшего к уважению. Муж Людмилы Ивановны, Николай Степанович, занимал должность начальника отдела в областной администрации. Семья жила в трёхкомнатной квартире в центре, ездила на иномарке, отдыхала за границей.

Татьяна поняла с первой встречи, что свекрови не нравится. Людмила Ивановна оглядела невестку с ног до головы и поджала губы.

— А платье у тебя из какого магазина? — спросила свекровь, усаживаясь в кресло.

— Из обычного, — ответила Татьяна, стараясь улыбаться. — В торговом центре купила.

— Обычного, — повторила Людмила Ивановна с усмешкой. — Понятно.

Татьяна не поняла, что именно понятно, но промолчала. Дмитрий смотрел в сторону, будто не слышал разговора. Николай Степанович читал газету, не вмешиваясь.

С того дня каждый визит к свекрови превращался в испытание. Людмила Ивановна придиралась ко всему. К одежде, к причёске, к тому, как Татьяна держала вилку за столом.

— Дорогая, вилку нужно держать иначе, — говорила свекровь, демонстрируя правильный хват. — Вот так, видишь? А то выглядит неприлично.

Татьяна краснела, опускала глаза, старалась исправиться. Но через десять минут Людмила Ивановна находила новый повод для замечания.

— А почему ты купила этот хлеб? — спрашивала свекровь, разглядывая пакет с продуктами. — Мы всегда берём другой, из пекарни на площади. Этот низкосортный.

— Я не знала, — оправдывалась Татьяна. — В следующий раз куплю правильный.

— В следующий раз, — вздыхала Людмила Ивановна. — Но ведь сейчас придётся есть этот.

Дмитрий молчал. Всегда молчал. Татьяна пыталась поговорить с мужем наедине, объяснить, как ей тяжело, но тот отмахивался.

— Мама просто переживает за нас, — говорил Дима. — Хочет, чтобы всё было правильно. Не обращай внимания.

— Но мне больно, — тихо говорила Таня. — Каждый раз я чувствую себя недостойной.

— Это тебе кажется, — уверял муж. — Мама не хотела обидеть.

Татьяна понимала, что муж не видит проблемы. Или не хочет видеть. Постепенно научилась терпеть молча. Просто приезжала к свекрови, слушала замечания, кивала и старалась забыть как можно скорее.

Через два года после свадьбы пришло письмо. Обычный конверт, без обратного адреса, с печатью нотариальной конторы. Татьяна вскрыла и прочитала первые строки, не веря глазам.

«Уважаемая Татьяна Сергеевна! Сообщаем вам, что ваша тётя, Марина Петровна Кузнецова, оставила вам в наследство следующее имущество: комнату площадью восемнадцать квадратных метров в коммунальной квартире по адресу…, денежные средства в размере пяти миллионов рублей…, дом с земельным участком за городом…»

Татьяна перечитала письмо три раза. Потом ещё раз, медленно, вслух. Руки дрожали, и текст расплывался перед глазами. Марина Петровна умерла два месяца назад, но Татьяна не знала об этом. Тётя жила отдельно, редко выходила на связь, последний раз они виделись лет пять назад.

Пять миллионов рублей. Комната. Дом. Татьяна не могла осознать масштаб. Никогда в жизни такие суммы даже не мелькали в её воображении. Пять миллионов — это целое состояние. На эти деньги можно купить квартиру. Или вложить в бизнес. Или просто жить спокойно несколько лет, не думая о заработке.

Дом за городом. Татьяна вспомнила, как давно мечтала о своём доме. С садом, с верандой, с тишиной вокруг. Теперь это стало реальностью. Почти осязаемым.

Но вместе с радостью пришёл страх. Татьяна понимала, что о наследстве узнает Людмила Ивановна. И тогда начнётся. Свекровь не оставит в покое, будет пытаться контролировать, давить, требовать долю. Таня знала это точно, потому что видела, как свекровь реагирует на чужое благополучие.

Несколько дней Татьяна молчала. Никому не говорила о письме, даже мужу. Прятала конверт в ящик стола, доставала по вечерам, перечитывала, пытаясь привыкнуть к мысли. Она представляла, как будет жить в доме за городом. Как обустроит комнаты, как посадит цветы в саду. Но каждый раз, когда воображение рисовало идиллию, в голове всплывала Людмила Ивановна с насмешливой улыбкой.

Через неделю Татьяна всё-таки рассказала Дмитрию. Муж удивился, обрадовался, начал строить планы.

— Пять миллионов! — повторял Дмитрий, расхаживая по комнате. — Это же невероятно! Мы можем купить нормальную квартиру, двушку или даже трёшку!

— Это моё наследство, — осторожно сказала Татьяна. — Лично мне досталось.

— Ну да, конечно, — кивнул муж. — Но мы же семья. Будем вместе решать, как распорядиться.

Татьяна промолчала. Внутри зародилось беспокойство, но пока оно было неясным, смутным.

На следующий день Дмитрий рассказал родителям. Людмила Ивановна приехала в тот же вечер. Постучала в дверь, вошла без приглашения, уселась на диван и сложила руки на коленях.

— Ну что, невестушка, — начала свекровь, и в голосе слышалась ирония. — Слышала, тебе повезло. Наследство получила.

Татьяна кивнула, стараясь держаться спокойно.

— Да, тётя Марина Петровна оставила мне кое-что.

— Кое-что, — повторила Людмила Ивановна с усмешкой. — Пять миллионов рублей, дом, комната. Неплохое «кое-что».

Татьяна молчала, не зная, что ответить. Дмитрий сидел рядом, глядя в пол.

— Ты понимаешь, голубушка, что это очень большая ответственность? — продолжила свекровь, и тон стал покровительственным. — Такими деньгами нужно уметь распоряжаться. А ты молодая, неопытная. Можешь наделать глупостей.

— Я справлюсь, — тихо сказала Татьяна.

— Справишься? — переспросила Людмила Ивановна, приподняв бровь. — Одна? Дорогая, ты не знаешь жизни. Такие суммы требуют знаний, связей, опыта. У тебя этого нет.

— Людмила Ивановна, я взрослый человек, — возразила Татьяна, стараясь говорить твёрдо. — Смогу разобраться.

— Взрослый человек, — кивнула свекровь, и улыбка стала холоднее. — Конечно. Только вот интересно, почему взрослый человек до сих пор не знает, как держать вилку правильно?

Татьяна побледнела. Слова ударили больнее, чем она ожидала.

— Мама, не надо, — пробормотал Дима.

— Что не надо? — резко повернулась к сыну Людмила Ивановна. — Говорить правду? Твоя жена получила огромное наследство, и я должна молчать?

— Это моё наследство, — повторила Татьяна, и голос задрожал. — Мне досталось. Лично.

— Лично, — протянула свекровь. — А ты в браке, голубушка. Или забыла? В браке имущество общее.

— Наследство не входит в совместное имущество, — возразила Татьяна. — Это личная собственность.

Людмила Ивановна прищурилась, разглядывая невестку.

— Ах, уже законы изучаешь? — спросила свекровь язвительно. — Умница. Значит, решила всё себе забрать?

— Я ничего не решала, — сказала Таня, стараясь не повышать голос. — Просто это моё.

— Моё, — повторила Людмила Ивановна. — Какая эгоистка выросла. Дима, ты слышишь? Твоя жена считает, что может распоряжаться всем сама, не советуясь с семьёй.

Дмитрий молчал, глядя в окно. Татьяна посмотрела на мужа, ожидая поддержки, но тот отвернулся.

В следующие дни Людмила Ивановна звонила постоянно. Приезжала в гости, начинала разговоры о наследстве, давила, убеждала, манипулировала. Говорила, что Татьяна обязана поделиться, потому что семья должна помогать друг другу.

— Ты же понимаешь, что Дима тоже имеет право на часть? — говорила свекровь, попивая чай на кухне. — Вы муж и жена. Всё должно быть общим.

— Наследство — это моя личная собственность, — терпеливо объясняла Татьяна. — Закон так говорит.

— Закон, — фыркала Людмила Ивановна. — А совесть? Где твоя совесть, голубушка? Ты хочешь жить в роскоши, пока мой сын работает за копейки?

— Дмитрий получает нормальную зарплату, — возражала Татьяна. — И я не собираюсь жить в роскоши.

— Не собираешься? — усмехалась свекровь. — А зачем тогда тебе пять миллионов? Дом? Комната? Если не собираешься пользоваться, отдай тем, кто оценит.

Татьяна молчала, понимая, что любой ответ будет использован против неё. Людмила Ивановна наседала всё сильнее, используя любую возможность поговорить о деньгах.

— Мы могли бы вложить эти деньги в бизнес, — предлагала свекровь. — Николай Степанович знает людей, которые открывают новые точки. Прибыль стабильная, риски минимальны.

— Я не хочу вкладывать в бизнес, — отвечала Татьяна. — Хочу просто жить спокойно.

— Спокойно, — повторяла Людмила Ивановна с презрением. — Значит, потратишь всё на ерунду? Умница.

Татьяна старалась избегать свекрови, но та находила способы встретиться. Приезжала без предупреждения, звонила Дмитрию, устраивала семейные обеды, на которых вся беседа сводилась к наследству.

Через две недели Людмила Ивановна пришла с конкретным предложением. Уселась на диван, достала блокнот и ручку, разложила на столе.

— Я всё продумала, — объявила свекровь. — Вот как мы поделим наследство справедливо.

Татьяна напряглась, чувствуя, что сейчас начнётся самое главное.

— Комната в коммуналке тебе не нужна, — начала Людмила Ивановна, водя ручкой по бумаге. — Ты же не будешь там жить. Продадим, выручим около полутора миллионов. Эти деньги отдашь нам с Николаем Степановичем, мы вложим в ремонт нашей квартиры.

Татьяна открыла рот, но свекровь продолжила, не давая вставить слово.

— Дом за городом тоже продадим. Или оформим на Диму, чтобы он мог сдавать в аренду. Прибыль будет стабильная, около тридцати тысяч в месяц. Это пойдёт в семейный бюджет.

— Людмила Ивановна, — начала Татьяна, но свекровь подняла руку, останавливая.

— Не перебивай, голубушка, я ещё не закончила. Пять миллионов рублей разделим так: два миллиона оставишь себе, один миллион Дмитрию, остальное нам с Николаем Степановичем. Это справедливо, потому что мы семья.

Татьяна сидела молча, не веря услышанному. Людмила Ивановна спокойно расписывала, как распорядится чужим наследством, будто это само собой разумеющееся.

— Вы серьёзно? — тихо спросила Татьяна.

— Абсолютно, — кивнула свекровь. — Это разумный план. Все останутся довольны.

— Я не останусь довольна, — возразила Татьяна, и голос стал тверже. — Это моё наследство. Моё лично. И я не собираюсь ни с кем делиться.

Людмила Ивановна нахмурилась, отложила ручку.

— Татьяна, ты понимаешь, что говоришь? — спросила свекровь холодно. — Ты отказываешься помочь семье?

— Я не отказываюсь помогать, — ответила Татьяна. — Я отказываюсь отдавать своё имущество.

— Своё имущество, — повторила Людмила Ивановна с издёвкой. — Какая гордая стала. Забыла, кто ты и откуда? Из хрущёвки на окраине, дочка заводских рабочих. И теперь воображаешь себя богачкой?

Татьяна побледнела, сжав кулаки под столом.

— Моё происхождение не имеет значения, — сказала Татьяна, стараясь не сорваться. — Наследство досталось мне, и я имею право распоряжаться им по своему усмотрению.

— По своему усмотрению, — кивнула свекровь. — Значит, решила бросить семью? Оставить сына без поддержки?

— Дмитрий не нуждается в поддержке, — возразила Татьяна. — У него есть работа, зарплата, квартира.

— Квартира однокомнатная, — отрезала Людмила Ивановна. — Зарплата копеечная. А ты хочешь жить в доме за городом, купаться в деньгах, пока мой сын прозябает?

— Я не хочу купаться в деньгах! — не выдержала Татьяна, повысив голос. — Я просто хочу спокойно жить!

— Спокойно жить, — усмехнулась свекровь. — На пять миллионов. Пока твой муж работает. Какая ты, оказывается, эгоистка.

— Я не эгоистка! — закричала Татьяна, вскакивая с места. — Это моё! Моё наследство! Я никому ничего не должна!

Людмила Ивановна встала, выпрямилась, посмотрела на невестку сверху вниз.

— Не будь эгоисткой, голубушка, — произнесла свекровь холодно. — Разделим всё поровну: тебе комната, нам остальное.

Татьяна застыла, не веря услышанному. Комната. Одна комната из всего наследства. Остальное — свекрови. Дом, деньги, всё.

— Вы с ума сошли, — прошептала Татьяна.

— Я в здравом уме, — возразила Людмила Ивановна. — И предлагаю справедливое решение. Ты получишь комнату, сможешь сдавать её или продать. А мы с Николаем Степановичем распорядимся остальным разумно, вложим в дело, обеспечим будущее семьи.

— Нет, — твёрдо сказала Татьяна. — Никогда.

— Нет? — переспросила свекровь, и глаза сузились. — Ты отказываешься?

— Отказываюсь, — кивнула Татьяна. — Это моё. И ни копейки вы не получите.

Людмила Ивановна побледнела от злости. Лицо исказилось, и свекровь сделала шаг к невестке.

— Ты пожалеешь об этом, — прошипела Людмила Ивановна. — Я сделаю всё, чтобы ты не получила ни копейки!

— Попробуйте, — спокойно ответила Татьяна. — Закон на моей стороне.

Свекровь развернулась и выбежала из квартиры, хлопнув дверью. Дмитрий вышел из спальни, где всё это время прятался.

— Ты зря так с ней, — пробормотал муж. — Мама обиделась.

Татьяна посмотрела на Дмитрия долгим взглядом. Потом медленно прошла в комнату, достала сумку и начала складывать вещи.

— Что ты делаешь? — спросил муж, наблюдая за женой.

— Уезжаю, — коротко ответила Татьяна. — В дом, который достался мне от тëти.

— Сейчас? — удивился Дмитрий. — Но уже вечер.

— Неважно, — покачала головой Татьяна. — Не могу больше здесь находиться.

— Из-за мамы? — осторожно спросил муж.

— Из-за тебя, — ответила Татьяна, застёгивая сумку. — Потому что ты не встал на мою сторону. Потому что молчал, пока твоя мать меня унижала.

— Я не хотел ссориться, — оправдывался Дмитрий.

— Ты не хотел защищать, — поправила Татьяна. — А это не одно и то же.

Татьяна вышла из квартиры, спустилась по лестнице, села в машину.

Дом находился в часе езды от города. Старый деревянный дом с верандой, окружённый садом. Татьяна остановилась у калитки, достала ключи, которые прислал нотариус. Открыла входную дверь и шагнула внутрь.

Пахло пылью и старым деревом. В доме было тихо, пусто, одиноко. Татьяна прошла по комнатам, оглядывая мебель, стены, окна. Здесь жила тётя Марина Петровна. Здесь проходила её жизнь.

Татьяна села на старый диван в гостиной и заплакала. Плакала долго, навзрыд, выплёскивая всю боль и обиду. Слёзы текли по щекам, капали на колени, мочили рукава кофты. Внутри всё сжималось и разжималось, будто сердце пыталось освободиться от тяжести.

Постепенно слёзы иссякли. Татьяна вытерла лицо, посмотрела в окно. Стемнело. Тихо, спокойно. Никаких криков, никаких упрёков, никаких требований.

Таня встала, умылась холодной водой на кухне. Сидела за столом и думала о том, что будет дальше. Людмила Ивановна не отступится. Будет давить, угрожать, манипулировать. Возможно, попытается через суд что-то оспорить.

Но Татьяна больше не боялась. Впервые в жизни чувствовала себя сильной, уверенной. Наследство дало не только деньги и имущество. Дало право выбирать. Право отстаивать своё. Право сказать «нет».

Татьяна открыла ноутбук, нашла контакты юриста. Написала письмо, описала ситуацию, попросила консультацию. Отправила и выдохнула. Завтра начнётся новый этап. Возможно, будет тяжело, долго, изматывающе. Но Татьяна знала: она не сдастся. Потому что впереди её жизнь, её будущее, её выбор.

И никто, даже Людмила Ивановна, не отнимет это у неё.

Жми «Нравится» и получай только лучшие посты в Facebook ↓

Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

— Не будь эгоисткой, голубушка! — сказала свекровь. — Разделим всё поровну: тебе комната, нам остальное