— Да достало уже, Настя! — голос Игоря звенел, как ржавый гвоздь по стеклу. — Я что, обязан каждый день жрать одно и то же?
— А ты попробуй приготовить что-нибудь сам, — устало бросила Анастасия, не отрываясь от раковины. Вода лилась тонкой струйкой, гремели тарелки. — Посмотри, что в холодильнике.
— В холодильнике? — Игорь зло хмыкнул. — Там кроме курицы и макарон ничего нет! Как будто в армии живу.
— Ну, если бы ты нашёл нормальную работу, может, и меню бы расширилось, — тихо ответила Настя. Голос дрогнул, но она сделала вид, что нет.
— Опять начинаешь, да? — Игорь рявкнул, кинул ложку в раковину. — Я работаю, если ты забыла!
— Курьером. За тридцать пять тысяч. — Настя повернулась к нему. — Нам этого едва хватает, Игорь. Я учусь, подрабатываю как могу. Ты обещал найти что-то получше.
— Обещал — найду! — он вскинул руки. — Но не сразу же!
— Прошло полгода, — тихо сказала Настя. — «Не сразу» уже давно кончилось.
Игорь отвернулся, схватил телефон со стола, врубил звук, будто в ответ. На экране мелькали какие-то видео с машинами, громкая музыка забивала кухню.
Анастасия вытерла руки о полотенце, молча пошла в комнату. Однушка, съёмная, двадцать восемь квадратов — шаг влево, и уже диван, шаг вправо — окно с облупившейся рамой. За стеной слышно, как сосед орёт в телевизор.
Она села на край дивана. Сумка с лекциями лежала рядом, но сил доставать конспекты не было. В горле стоял ком.
Когда они только поженились, всё казалось простым. Любовь, поддержка, общие мечты. А сейчас — только раздражение и усталость.
Игорь зашёл в комнату, почесал затылок.
— Слушай, не начинай, ладно? Устал я. Целый день по пробкам мотался, — сказал он уже спокойнее.
— Я не начинаю, — отозвалась Настя. — Просто устала тоже.
— От чего устала-то? — фыркнул он. — От пар и лекций? У тебя жизнь как на курорте.
— Да, конечно, — усмехнулась она, — только вместо моря — маршрутка и листовки на остановках.
Он хотел что-то сказать, но промолчал. Сел на подоконник, уставился в окно.
— Завтра мама приедет, — бросил Игорь.
Настя напряглась.
— Зачем?
— Соскучилась, наверное. Хочет посмотреть, как мы живём.
— Она и так видела. Три раза за этот месяц.
— Ну и что? Моя мать, имеет право.
Настя сдержалась, чтобы не ответить резко. Каждое появление Марины Петровны превращалось в пытку. Женщина заходила, как хозяйка, и первым делом открывала холодильник. Потом — шкафы. После — начинала учить, как правильно жить.
— Пусть приезжает, — выдохнула Настя. — Только я завтра с утра на учёбе, потом на подработке.
— Вот и хорошо, — буркнул Игорь.
Марина Петровна появилась, как всегда, без звонка. Принесла с собой пакет с продуктами, но ощущение было, будто — с ревизией.
— Игорёк, ты дома? — прокричала она с порога, оглядываясь. — Ой, ну и квартирка…
— Мама, не начинай, — попросил Игорь, забирая у неё пакет.
— А что, я не могу сказать? — возмутилась она. — Это что, жильё? Это склад какой-то! Посмотри на стены! На кухню вообще страшно заходить.
Настя вернулась вечером. С порога почувствовала знакомый холод. Свекровь сидела на диване, скрестив руки, а Игорь стоял у окна.
— Здравствуйте, — вежливо сказала Настя, снимая куртку.
— Да, здравствуй, — сухо ответила Марина Петровна. — Всё учишься?
— Да, осталось чуть больше года.
— А работать когда начнёшь по-настоящему? — спросила свекровь, прищурившись.
— Как закончу.
— Угу. А пока сын мой тянет всё на себе, — сказала Марина Петровна и посмотрела на Игоря. — Ты хоть питаешься нормально?
— Да нормально, — ответил он, — всё хорошо.
— Хорошо? — усмехнулась мать. — Курицу с макаронами жевать — это хорошо? Тебе нужна женщина, которая будет заботиться, а не жить в мечтах о дипломе.
Настя стояла у плиты, делая вид, что разогревает еду. Руки дрожали.
— Марина Петровна, я стараюсь, — тихо произнесла она. — Работаю, учусь. Всё ради нас.
— Ради вас? — с сарказмом переспросила свекровь. — Да вы еле сводите концы с концами! Игорёк молодец, не бросает тебя, хоть мог бы давно…
— Мама! — вспыхнул Игорь. — Хватит!
— Что хватит? Я правду говорю. Вы живёте как нищие. А она даже готовить не может.
Настя отвернулась. Сердце стучало где-то в горле. Хотелось крикнуть, швырнуть полотенце, хлопнуть дверью, но она молчала.
Когда свекровь ушла, Игорь сидел молча. Настя стояла рядом. Между ними повисла тишина.
— Почему ты ей ничего не сказал? — спросила Настя.
— А что я должен был сказать? — устало ответил Игорь.
— Что не позволишь ей меня оскорблять. Что ты сам решаешь, с кем жить.
— Настя, не накручивай. Она просто переживает.
— За кого? За тебя? Или за то, что я не из «их круга»?
— Ну, может, немного и за это, — признался Игорь. — Ей сложно принять…
— Меня, — закончила Настя. — Потому что я не бухгалтер из центра и не дочка директора.
Он промолчал.
Ноябрь в этом году выдался холодным, с ледяным ветром и серыми рассветами. Настя шла утром на пары, закутавшись в шарф, и думала, что вот оно — дно. Ничего хуже уже быть не может.
Но через неделю стало хуже.
Игорь пришёл домой вечером, мрачный. Сел на край дивана, долго молчал. Потом сказал:
— Надо поговорить.
Настя сняла пальто, поставила чайник.
— Что случилось?
— Мама… ну, в общем… она считает, что нам стоит пожить отдельно.
— В смысле? Мы и так живём отдельно.
— Нет, — Игорь покачал головой. — Она думает, что… может, нам стоит развестись.
Настя замерла. Вода в чайнике начала закипать, и свист заглушил первые секунды тишины.
— И ты что думаешь? — спросила она наконец.
— Не знаю, — тихо сказал он. — Может, она права.
— Права? — Настя подошла ближе. — В чём права? Что я не приношу денег? Что не тяну тебя вниз?
— Мы живём впроголодь, Настя, — сказал Игорь. — Я устал. Постоянно думать, где взять на проезд, на еду… Мне двадцать пять, а я как школьник.
— Я тоже устала, — прошептала она. — Но я хотя бы стараюсь. Думаю о будущем.
— А я хочу жить сейчас, — сказал Игорь. — Не ждать, когда «потом всё наладится».
Она стояла, глядя на него, и понимала: вот оно. Конец.
Через неделю её чемоданы стояли у двери. Хозяйка квартиры попросила съехать — Игорь больше не платил аренду.
— Прости, — сказал он, не глядя в глаза. — Так будет лучше.
Настя ничего не ответила. Взяла чемоданы, вышла, спустилась по лестнице. Двор был серым, ветер резал лицо.
На остановке она стояла долго, не в силах поднять руку, чтобы остановить автобус. Казалось, если поедет — признает, что всё действительно кончено.
Первую неделю она ночевала у подруги, потом у однокурсницы. Мыла посуду в чужих раковинах, засыпала на диванах, ела то, что оставалось от хозяйки. В голове крутились одни и те же слова: «Она права…».
Мама Игоря, вероятно, праздновала победу.
А Настя каждое утро шла на учёбу, делала вид, что всё хорошо. Только глаза предательски выдавали усталость.
Когда деньги кончились, устроилась официанткой в кафе возле метро. Работала до ночи, возвращалась в общежитие, ела хлеб с сыром.
Иногда ей казалось, что силы на исходе. Что проще бросить всё и уехать домой, в маленький город, где мама медсестра, а отец электрик. Но она не могла. Это бы значило сдаться.
Она стиснула зубы. Решила, что выкарабкается. Что докажет — себе, Игорю, его матери, всем — что может.
Через год Настя уже почти не вспоминала, как плакала ночами. Работала, училась, держалась. Иногда думала, что всё это закаляет. Иногда — что просто убивает изнутри.
Но где-то в глубине всё ещё тлела искра — доказать, что не зря всё пережила.
— Настя? — голос за дверью был до боли знакомым. Тот самый, от которого когда-то замирало сердце.
Она замерла, глядя в глазок.
Игорь.
Он стоял в куртке, с пакетиком в руках, как будто пришёл не спустя десять лет, а просто «зайти на минутку». Ноябрьский ветер трепал воротник, а он всё тот же — чуть наглый, уверенный в себе, но уже с усталостью в глазах.
— Настя, привет. Открой, пожалуйста. Пять минут.
Она стояла, не двигаясь. Пять минут. Когда-то одна его фраза рушила её день. Сейчас — только раздражала.
Сняла цепочку, открыла дверь.
— Говори.
— Можно войти? — Игорь улыбнулся натянуто. — На улице дубак.
Настя отошла в сторону.
Он прошёл, осмотрелся — как на выставке. Белые стены, свет, аккуратная мебель, мягкий диван, запах кофе.
— Ничего себе, — протянул он. — Не ожидал. Квартира своя?
— Своя, — коротко ответила Настя. — И работа, и всё остальное — тоже своё.
— Да, видно, ты теперь молодец, — сказал Игорь с тем самым тоном, где похвала звучала как укор. — Сразу видно: жизнь удалась.
Она прошла на кухню, поставила чайник.
— И зачем ты пришёл?
— Хотел поговорить. По-человечески.
Он сел за стол, вытащил телефон, положил перед собой, как доказательство серьёзности намерений.
— Мама просила передать привет.
Настя усмехнулась.
— Вот это да. После всего — привет.
— Ну, знаешь… время прошло. Все остыло. Она тоже изменилась.
— Правда? — спросила Настя. — Она теперь кого-то ещё выгоняет из квартир или на пенсии?
Игорь нахмурился:
— Не начинай. Я не ради этого пришёл.
— Ради чего тогда?
Он помолчал, потом выдал:
— Хочу попробовать всё вернуть.
Настя не сразу поняла.
— Что — вернуть?
— Нас. — Он посмотрел прямо, с уверенностью, будто делает ей одолжение. — Мама говорит, что ты теперь самостоятельная, с деньгами, с квартирой. У тебя всё стабильно. Значит, можем снова быть вместе.
Настя тихо засмеялась.
— Мама говорит… Всё ясно.
— Ну не придирайся к словам. Я тоже этого хочу, — торопливо добавил он. — Ты же знаешь, я тогда был глупый. Давление, нервы, мать лезла со своими советами. Но я скучал по тебе.
— Скучал, — повторила Настя, не скрывая сарказма. — Все эти годы? Или с тех пор, как узнал, что у меня ипотека закрыта?
Игорь вздохнул.
— Зачем ты так? Я ведь не враг тебе. Я просто… понимаю, что ошибся.
Она присела напротив, сложила руки.
— И что ты хочешь? Чтобы я забыла, как вы с матерью меня выкинули? Как я по друзьям ночевала с чемоданами, потому что твоя «мама считает, что нам надо развестись»?
— Тогда было по-другому, — быстро сказал он. — Мы были молодые, глупые. Сейчас я всё понял. Настя, я тоже не стоял на месте. Работал, копил, у меня тоже кое-что есть.
— И что именно? — спросила она спокойно. — Опыт, как разрушить чужую жизнь?
Он сжал губы, потом заговорил чуть громче:
— Ты держишь обиду. Зачем? Прошло уже столько лет. Можно начать с чистого листа. Я не хочу воевать, я хочу нормальной семьи. С тобой.
Настя молча налила чай в две чашки, поставила одну перед ним.
— Семьи? — переспросила она. — А где ты был, когда я работала ночами и ела один раз в день? Когда у меня не было даже угла, где можно было закрыться и просто поплакать? Ты хоть раз тогда позвонил?
— Не мог, — буркнул он. — Было неудобно.
— Кому? — спросила Настя. — Твоей матери?
Он раздражённо дёрнул плечом:
— Опять она! Ты всё к ней сводишь. Я сам виноват, ладно? Но теперь я всё понял. У меня нет никого ближе тебя.
Настя посмотрела на него — ровно, холодно, без жалости.
— Знаешь, Игорь, ты всё ещё говоришь так, будто я должна тебе что-то.
— Не должна. Просто… — он замялся. — Просто мне с тобой было по-настоящему.
— По-настоящему, — повторила она. — Тогда, когда я носила твои пакеты с продуктами, чтобы тебе было легче? Или когда я отказывалась от обеда, чтобы сэкономить? Это по-настоящему?
Он помолчал.
— Настя, давай не будем вспоминать. Я пришёл, чтобы наладить. Мы могли бы жить как люди. Ты с работой, я со своими проектами. Вместе будет проще.
— Проще? — переспросила Настя. — То есть опять я должна быть тем, кто тянет?
— Да нет, просто вместе легче — и морально, и финансово.
Она усмехнулась.
— Финансово — это честно. Вот зачем ты здесь.
— Да не в этом дело! — раздражённо сказал Игорь. — Просто я понял, что тогда был дурак. Я хочу всё исправить. Мама тоже говорит, что теперь самое время.
Настя посмотрела на него долгим взглядом. Внутри поднималось старое, забытого вкуса чувство — не обида, а ясность. Та, что приходит, когда всё наконец становится на свои места.
— Скажи, Игорь, — медленно произнесла она, — если бы я тогда не поднялась, не купила квартиру, не устроилась на хорошую работу, ты бы пришёл?
Он открыл рот, но не ответил.
— Нет, — продолжила она. — Не пришёл бы. Ты приходишь не к человеку, а к результату. К удобству. К готовому.
Он сжал кулаки:
— Да что ты про меня всё знаешь, а? Может, я просто люблю тебя!
— Любовь — это когда не бросают из-за нищеты, — спокойно ответила Настя. — А ты бросил. Потому что мама сказала.
— Перестань повторять про мать! — выкрикнул он. — Сколько можно?!
— Пока ты сам не поймёшь, что живёшь её мыслями, — ответила она. — Ты даже сейчас здесь, потому что она тебе сказала, что я «подхожу снова».
Он вскочил, прошёлся по комнате, схватился за голову.
— Настя, я не железный! Я пытался! Я, может, и не стал директором, но я живу, стараюсь, а ты всё выставляешь меня ничтожеством!
— Потому что ты и ведёшь себя как ничтожество, — тихо сказала она. — Ты приходишь просить, а говоришь, будто делаешь одолжение.
— Знаешь, что? — рявкнул Игорь. — Да пошла ты со своей гордостью! Думаешь, раз у тебя теперь деньги, то можешь всех учить? Успех голову вскружил?
Настя встала.
— Нет, — сказала она. — Просто я наконец поняла, кто я без тебя.
Он замер.
— Тогда — прощай, — резко сказал Игорь, схватил куртку. — Ещё пожалеешь. Никто тебя не захочет, поверь. Ты одна останешься со своей квартирой и кофе по утрам!
— Лучше одна, чем снова под твоим ботинком, — спокойно произнесла она.
Игорь хлопнул дверью. В прихожей звякнули ключи, что висели на крючке, за окном мелькнули его шаги — и тишина.
Настя стояла посреди комнаты. Ни слёз, ни дрожи. Только лёгкое удивление — насколько просто оказалось отпустить то, что раньше казалось смыслом жизни.
Она медленно прошла к окну, посмотрела на вечерний город. Внизу мигали фары, люди спешили домой, в супермаркетах горел неон.
Мир жил, и ей впервые за долгое время казалось — по-настоящему её.
Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Прости. Не хотел кричать. Просто тяжело. Будь счастлива.»
Она посмотрела, не отвечая. Удалила.
Вечером зазвонил рабочий телефон. Коллега напомнил про завтрашнюю встречу с клиентами, надо будет сдать отчёт раньше срока. Настя открыла ноутбук, проверила документы, налив себе чай.
Работа поглотила её с головой.
Сквозь окно тянуло холодом, но внутри было тепло.
Через неделю Настя сидела в кафе с подругой Леной. За окном шёл снег — первый в этом ноябре. Лена болтала о новой работе, о парне, о планах на отпуск. Настя слушала, улыбалась, но мыслями где-то внутри подводила черту.
— А если бы он правда изменился? — вдруг спросила Лена.
Настя посмотрела в окно. Снег падал медленно, спокойно.
— Он не изменился, — сказала она. — Просто время обнажило всё, что и раньше было.
— И не жалеешь, что не дала второй шанс?
— Нет, — ответила Настя. — Потому что это не шанс. Это круг. И я из него вышла.
Официант принёс кофе. Запах корицы, гул разговоров, музыка вполголоса. Настя подняла взгляд и поймала своё отражение в зеркале за стойкой. Уверенное, спокойное лицо женщины, которая знает, чего стоит.
Внутри не было пустоты — только лёгкость. Та самая, что приходит, когда отпускаешь не другого, а себя прошлую.
Приехав на дачу к родителям мужа раньше на 3 часа, Лариса услышала их разговор и подала на развод