— Мам, у тебя есть своя машинка, стирай в ней — сказал сын — В этот момент что-то во мне сломалось

Когда сын запретил ей пользоваться стиральной машинкой, она поняла: что-то в её жизни пошло не так. Но истинная причина этого запрета окажется совсем не той, о которой она думала.

Глава 1. Приговор

— Мам, не стирай больше в нашей машинке, Оля против, — сказал Андрей, не поднимая глаз от телефона.

Я стояла на пороге их спальни с корзиной белья в руках и чувствовала, как земля уходит из-под ног. Не сами слова ранили — а то, каким безразличным тоном он их произнёс. Словно просил не хлопать дверью или не включать телевизор поздно вечером.

— Что? — я не поверила своим ушам.

— Оля говорит, что у тебя другой порошок, и от него у неё аллергия на вещах, — пояснил сын, наконец оторвавшись от экрана. — Понимаешь, мам, она же чувствительная. Давай ты свои вещи в прачечной будешь стирать или руками. Ну или когда мы на работе, можешь в ванной.

В этот момент что-то во мне сломалось. Не громко, не с треском — тихо и окончательно, как лопается перетянутая нитка. Я жила с ними уже полгода, после того как продала свою квартиру, чтобы помочь им с первым взносом на эту трёхкомнатную. «Временно, мама, пока не встанем на ноги», — обещал Андрей. А я верила, потому что он мой единственный сын, мой смысл жизни после смерти мужа.

— Хорошо, — выдавила я и вышла из комнаты.

Руки тряслись, когда я ставила корзину на пол в коридоре. Шестьдесят два года. Я прожила шестьдесят два года, вырастила сына, двадцать лет проработала бухгалтером, похоронила мужа, и вот теперь мне запрещают пользоваться стиральной машинкой в квартире, на которую я отдала все свои сбережения.

Глава 2. Невидимая

Следующие дни я словно растворилась в их квартире. Вставала в шесть утра, пока они спали, и тихо умывалась. Готовила завтрак, накрывала на стол и уходила в свою комнату, чтобы не мешать их утренней трапезе. Оля не любила, когда я сидела с ними — говорила, что я слишком громко жую и вообще она не может расслабиться при свекрови.

Стирала я теперь руками в ванной по ночам, когда они засыпали. Вода была ледяной, руки горели от порошка, спина ныла, но я терпела. Что мне оставалось?

Однажды вечером, когда я мыла посуду после их ужина (готовила и подавала, но есть со мной Оля не желала), в гостиной раздался смех. Я выглянула — они смотрели комедию, Оля лежала головой на коленях у Андрея, он гладил её по волосам. Так просто, так естественно. А я стояла на кухне с мокрыми руками и вдруг остро поняла: я здесь лишняя.

— Андрюш, — позвала я тихо.

Он поднял глаза, недовольно поморщился, что я отвлекла его от фильма.

— Мам, что?

— Можно мне с вами посидеть? Фильм посмотреть?

Повисла тишина. Оля резко села, и я увидела в её глазах такую неприкрытую злость, что сердце сжалось.

— Мама, ну мы же отдыхаем, — протянул Андрей. — Давай в другой раз, а?

Я кивнула и ушла к себе в комнату. Села на кровать и заплакала — впервые за все эти месяцы.

Глава 3. Чужое письмо

Утром, когда они ушли на работу, я решила навести порядок в гостиной. Протирала пыль, поправляла подушки на диване — и вдруг из-под него выпал конверт. Обычный белый конверт, не заклеенный. Внутри лежали листки, исписанные знакомым почерком Оли. Я знала, что читать чужие письма нехорошо. Но что-то заставило меня развернуть листы.

«Мама, я не могу больше! — читала я дрожащими губами. — Эта женщина сводит меня с ума. Она везде, она всё контролирует, она вмешивается в нашу жизнь! Андрей её защищает, говорит, что она помогла нам с квартирой. Да, помогла, но теперь я чувствую себя гостьей в собственном доме! Я понимаю, ты говорила мне не давать ей поблажек, и ты была права. Надо действовать жёстче. Вчера я запретила ей стиральную машинку — первый шаг. Дальше отберу ключи, а потом…»

Я не дочитала. Руки онемели, перед глазами поплыло. Значит, это был план? Продуманная стратегия, чтобы выжить меня из квартиры? А Андрей… он знал?

Сердце колотилось так сильно, что я испугалась — сейчас случится приступ. Я судорожно запихнула письмо обратно, побежала к себе, достала таблетки. Села на кровать, обхватила голову руками. Что делать? Уйти? Но куда? Своей квартиры больше нет, все деньги ушли на первый взнос.

И тут в дверь позвонили.

Глава 4. Неожиданная встреча

На пороге стояла женщина лет пятидесяти, изящная, в дорогом пальто. Я её не знала.

— Вы Елена Михайловна? — спросила она. — Мать Андрея?

— Да, — растерянно ответила я. — А вы…

— Я Наталья, мать Ольги, — представилась она и решительно вошла в квартиру. — Нам нужно поговорить. Срочно.

Я проводила её на кухню, поставила чайник. Руки всё ещё дрожали после прочитанного письма.

— Я знаю, что происходит, — начала Наталья, едва мы сели. — Оля мне рассказывает всё. И я больше не могу молчать. То, что она делает с вами, — это неправильно. Я не так воспитывала свою дочь.

Я молчала, боясь поверить.

— Видите ли, — продолжала она, нервно комкая салфетку, — у Оли… проблемы. Психологические. После развода родителей она стала одержима идеей контроля. Ей кажется, что если она не будет всем управлять, то потеряет Андрея. Она даже к психологу ходила, но бросила. Говорит, что доктор ничего не понимает.

— Но письмо… — прошептала я. — Я нашла письмо.

— Вам? — удивилась Наталья.

— Нет, вам. От Ольги. Там написано…

Я рассказала. Наталья слушала, и лицо её становилось всё бледнее.

— Господи, — выдохнула она. — Значит, она и вправду решила действовать. Елена Михайловна, я приехала предупредить вас. Оля собирается обвинить вас в том, что вы украли у них деньги. Крупную сумму. Хочет написать заявление в полицию.

Мир качнулся.

Глава 5. Расследование

— Но я ничего не брала! — У меня перехватило дыхание.

— Я знаю, — Наталья схватила меня за руку. — Она хочет подбросить улики. Уже накупила дорогих вещей на ваше имя, через интернет, на подставной адрес. У неё есть ваш паспорт?

— Копия есть, — прошептала я. — Для оформления квартиры нужна была.

— Вот видите. Елена Михайловна, мы должны действовать быстро. У меня есть знакомый юрист. Но сначала нужны доказательства её плана.

— Зачем вы мне помогаете? — спросила я, не веря до конца. — Она же ваша дочь.

— Именно поэтому, — твёрдо ответила Наталья. — Я люблю Олю, но не могу позволить ей разрушить чужую жизнь и свою заодно. Если её не остановить сейчас, она зайдёт так далеко, что потом будет поздно. Ей нужна помощь, настоящая помощь, а не потакание больным фантазиям.

Мы разработали план. Наталья предложила установить в гостиной диктофон — так, чтобы записать разговоры Ольги. А ещё она сказала, что найдёт чеки на те покупки, что Оля сделала от моего имени. У неё был доступ к банковской карте дочери.

Три дня я жила как на иголках. Диктофон, спрятанный за книгами, работал круглосуточно. А на четвёртый день случилось то, чего я не ожидала.

Вечером пришёл Андрей — один, без Ольги.

— Мам, — сказал он, садясь напротив меня. — Нам надо поговорить.

Я приготовилась к худшему.

— Наталья Викторовна мне всё рассказала, — продолжил он, и я увидела слёзы в его глазах. — Про план Оли, про деньги, про всё. Мама, я не знал. Клянусь, я не знал, что она так далеко зашла.

Глава 6. Новое начало

Оказалось, Наталья поговорила с Андреем сама. Показала ему доказательства — чеки, переписку Ольги с подругой, где та хвалилась своим планом, записи с диктофона. Он был в шоке.

— Я думал, ты просто стараешься нам помочь, а Оля немного… ну, ревнует, — говорил Андрей сквозь слёзы. — Но чтобы настолько… Мама, прости меня. Прости, что я был слепым, что не защитил тебя.

Оля вернулась через час и обнаружила нас на кухне — меня, Андрея, Наталью и приглашённого юриста. Когда она поняла, что всё раскрыто, сначала пыталась отрицать, потом обвинять всех вокруг, а потом просто заперлась в спальне.

Следующие недели были непростыми. Оля согласилась на лечение у психотерапевта — иначе Андрей грозился подать на развод. Он настоял, чтобы я осталась жить с ними, но я отказалась. Наталья предложила мне временно пожить у неё — у них была свободная комната после того, как младший сын женился и съехал.

— Знаете, Елена, — говорила она за вечерним чаем, — а мы с вами неплохо уживаемся. Может, не будем это считать временным? Я бы с радостью…

Так и вышло. Я осталась жить с Натальей. Мы подружились, оказалось, что у нас много общего — обе любим вязать, смотреть старые фильмы, гулять в парке. А главное — мы понимали друг друга без слов.

Андрей с Олей начали ходить к семейному психологу. Процесс шёл тяжело, но постепенно отношения налаживались. Оля даже извинилась передо мной — не сразу, через несколько месяцев, но искренне.

А я впервые за долгие годы почувствовала себя свободной. Не обузой, не приложением к чужой жизни, а самодостаточным человеком. С подругой рядом, с сыном, который наконец-то повзрослел, и с будущим, которое больше не пугало.

В тот день, когда мне запретили стирать в их машинке, во мне действительно что-то сломалось. Но оказалось, что иногда нужно сломаться, чтобы потом собрать себя заново — правильно, прочно, по-настоящему.