— Привет, Люся! — брат улыбнулся с порога, обнимая жену и дочку. — Мы к тебе… в баньку. Хотя нет, шучу. Просто в гости, город глянуть, да при купиться немного. А ты что, гостей вот так встречаешь? Где праздничный наряд? Давай шмыг, переодевайся! И что на ужин? С дороги-то мы проголодались…
Люся, девушка тихая и скрытная, как бы сказали нынче, интроверт до мозга костей. Единственный её уют — тишина. Когда мир вокруг утихает, её душа находит покой. Людмила старательно избегала шумных сборищ, а уж наладить контакт с новыми людьми — задача почти невыполнимая.
Но её мама, зная эти особенности, торопилась пристроить к ней родственников, которые мечтали насладиться столичной жизнью, но позволить себе отдельное жильё не могли:
— Люся, тётушка Наташа к тебе наведается. На пару недель. Гостем в твоём доме будет. По врачам ходит, обследуется…
— Люся, папин брат собрался в командировку в Москву. Будь добра, подержи его денёк — два, максимум четыре…
— Люсь, наша племяшка Вероничка! Помнишь? Дочка двоюродного брата отца первой жены? В педуниверситет поступает. Где ей остановиться, как думаешь? Ну, конечно, у тебя! Чтоб не боялась, пока в общагу не переберётся…
Люся вздыхала. Нет, не от того, что в её доме-то появлялись родные. От того, что не умели они вести себя тихо. Постоянные перепалки да споры трясли дом, словно буря. И это выматывало больше, чем можно было себе представить.
Почему-то всем родственникам казалось, что Люся — надежный маяк в бурном жизненном море. Всё их благополучие, по их мнению, зависело от неё. Было время — никто даже не помышлял хоть чаек для приличия заварить. Более того, они ведрами разбросанных вещей и мусора оставляли за собой, словно Людмила — домоправитель в роскошном отеле.
Но год терпения истощил её нервы. В какой-то момент Люся уже не выдержала и, не оставляя шансов на обсуждение, заявила матери:
— Мама, если ещё хоть один гость ступит на мой порог, я серьёзно… прекращу с тобой общение. Абсолютно выдохлась!
Как мне быть главной кормилицей огромной семьи, половину которой я ни разу не видела? Почему они должны жить за мой счёт?
— Да как так можно… — оправдывалась Екатерина Андреевна. — Как от лишних гостей отмазаться? Они ж звонят, просят. Не с добра к тебе бесплатно едут!
— Правильно, — усмехнулась Люся. — Вот дядя, всю Москву в пыльных пабах обходит, денег на гулянки хватает, а на макарошки — нет? Так выходит?
— Никаких гостей больше, подводит черту Люся. Ты не доводи меня до греха!
В тот раз Екатерина Андреевна поняла, что дочь её не шутит и поток неутолимых родственников наконец-то иссяк.
Но телефонные разговоры не утихли. Екатерина Андреевна жаловалась в трубку:
— Даже представить не можешь, какая от тебя у всех реакция… Лидия, например, собралась в Москву на курсы. Хотела у тебя остановиться, но пришлось отказать. Теперь вот и не здоровается!
— Мам, ну правда, что с них взять? — заметила Люся с раздражением. — Нахальные, да и меры-то не знают.
Несколько месяцев тишины и покоя окутали жизнь Люси. Она уж было поверила, что никто больше не постучится в её дверь. Мама, испугавшись разрыва с дочерью, наконец приняла это к сведению…
Но вот, как снег на голову, явился старший брат. Знать бы ему, что характер Люси — это словно айсберг, и столкновение с ним может обернуться катастрофой. А он решил, что лучше просто ставить её перед фактом.
— Гостиницу снять не смогли, что ли? — удивилась Люся, увидев целое семейство на пороге. — Или обязательно всем табором ко мне?
— Ох, Людка, ты всё та же, — посетовал Яков. — Неуживчивая ты, диковатая. Ну, зачем, говорю, деньги-то переводить? Поживём у тебя, да и всё.
— Правда? — вскипела Люся. — У сестры миниатюрная двушка на окраине, значит, давайте её всю очистим? Так что ли?
— Успокойся, Люся, — попыталась вмешаться невестка. — Мы ненадолго, три — четыре дня всего. Бюджет не резиновый, знаешь ли. Пропустишь, а?
Сжав губы от гнева, обращённого к себе, матери и брату, Люся нехотя отступила в сторону. Семейное войско втащило в квартиру два огромных чемодана.
Племянница Анна, семилетнее олицетворение непоседливости, тут же, не сбросив обувь, ринулась в гостиную. Родители, остановившие взгляд на этой проделке, даже не моргнули. А Люся удержаться не могла:
— Аня, обувь сними! — прикрикнула Людмила, бросив взгляд на племянницу. — Ты чего по ковру в грязных сандаликах бегаешь?
— Не кричи на моего ребёнка, — тут же завибрировала голосом Кристина. — Ну, что такого она сделала? Всё отмоется. Пятно мокрой тряпкой уберёшь!
— Вот этим и займёшься, — бросила Людмила как отрезала. — Три дня на сборы! Потом чтоб духу вашего здесь не было!
— Заранее говорю: времени на прогулки по городу с вами у меня нет. Я после работы никакая. Вторая комната ваша. Раскладушка за шкафом — чудесно поместитесь.
— Подожди-ка, — снова перебила невестка, — ты нас в свою спальню не пустишь? Там же шикарная двуспальная!
— Как бы не так! — фыркнула Людмила. — Я в своей кровати сплю. Вы — как хотите. Диван или раскладушка. Выбирайте!
Едва успели обжиться, как гости начали вести себя, будто они — владельцы квартиры. Вот, например, вечером Кристина заглянула в холодильник и тут же обернулась к Людмиле:
— Магазин он как, работает? У вас в холодильнике шаром покати. Чем кормить себя будем?
— Я по вечерам не ем, — отмахнулась Людмила. — Только кефир на ночь. Хорошо?
— Это ты, — Яков вставил своё веское слово. — А я, допустим, есть хочу. Так что в магазин тебе идти придётся, мы-то даже не знаем, где он тут!
Люся, скрипнув зубами, оделась и встала в дверях, ожидая от брата финансового участия. Но тот не спешил.
— Ладно, купи пока за свои, — нашёлся Яков. — У меня только крупные купюры, менять надо.
Люся, кипя от негодования, всё-таки отправилась в магазин. Что поделать, стресс пронзил её до такой степени, что и самой захотелось чего-то перекусить.
Пропала она на час. Может, немного больше. Вернувшись, начала подниматься по лестнице и уже с площадки услыхала — ну, конечно! В её квартире кто-то кричит так, что стены трясутся.
Люда только ключ повернула, а на неё как вихрь налетела невестка:
— Убери эту мерзость, а?! — визжала Кристина, ударяя ногой об пол. — Это животное Аню поцарапало!
«Мерзость» — так она называла Тошку, тринадцатилетнего кота Люды. Бедняга спрятался под кровать.
Первым порывом Люды было схватить деревянную обувную ложку и хорошенько отдубасить ею всех: невестку, племяшку и заодно брата. Но она сдержалась.
— Кота моего не тронь, — сказала Люда, удерживая голос ровным. — Не позволю его обижать. Буду уходить, закрою его в комнате.
— Я требую его выкинуть, слышишь?! — повысила голос Кристина. — Он же бешеный! Бросается на ребёнка! Анечка ведь всего лишь потискать его хотела!
— И правильно, что вцепился, — сухо отозвалась Людмила. — Трогать нечего. Стар он, покоя хочет.
— Аню твою я знаю, — добавила она, — у неё с животными полная несовместимость. Не зря собака у бабушки её укусила — ведь та её за хвост таскала.
Кристина надуться успела, но Яков, брат Люды, тоже не остался в стороне:
— Люсь, ну правда, неужто кот этой, дороже племянницы? Анечка всё-таки тебе не чужая.
— Дороже, конечно, — легко призналась Людмила. — Я Тошку люблю, он мне куда ближе. Вот продукты. Готовьте сами, я спать пойду.
Рассказано без обиняков. Как думаете, права Люда или нет?
***
Два дня пролетели как буря — с шумом и недовольством. Гости — то и дело жаловались на хозяйку, словно на полях сражения:
— Ну ты хоть куда-нибудь нас своди, а?! — Яков в упрёк бросил сестре младшей. — Москвичка же! Тут, небось, и зарплата у тебя ого-го, не то, что у меня!
— И что, никак было еды наготовить пока нас не было? — звонко негодовала невестка. — В шесть — то с работы приходишь, полно времени ведь!
— А что кот меня избегает? Я ему не нравлюсь, что ли? — пыталась выяснить племянница.
Люся, решившая бросить курение ещё за три месяца до появления дорогого Яшки и его семьи, стойко держалась, но перед натиском нервов снова потянулась за сигаретами.
Золовка, заметив Люсю, тихо докуривающую свой нервный ритуал у форточки, устроила громкую сцену:
— Фу, эти ваши раковые палочки! Воняют же как! Бросай их! Чтобы я больше у тебя это в руках не видела! Мы тут дымом дышать не будем!
— И вообще, переходи на электронки — безопаснее они, да и запах у них лучше.
Эти слова стали последней каплей. Люся, едва потушив окурок в пепельнице, резко приказала:
— Всё! Гости изволят освободить помещение. Собрали вещи и на выход!
Кристина с жалобами побежала к мужу, тот поспешил на разбирательство:
— Ты что, обнаглела?! Выставляешь нас, как будто ты здесь хозяйка…
— А я и есть хозяйка, — холодно парировала Людмила Якову. — Эту квартиру я за свои деньги купила. Не как ты — ни у мамы, ни у папы не одалживала.
Людмила, раздуваясь от возмущения, бросила фразой, как молотом:
— Да, я решаю, кто живёт здесь, а кто — нет!
Яков, уловив, что сестра серьёзно разозлилась на семейку, попытался смягчить ситуацию:
— Ну Люда, да перестань! Мы ведь ничего плохого не делаем… Просто комфорт хотим! Кот твой, к слову, да, не подарок — может, его куда-то пристроишь на время? О ребёнке подумай! Вдруг он ей ещё раз лицо расцарапает?
— И с курением завязать бы не мешало! — подхватил Яков. — Кристинка — то дым терпеть не может. Неужели так сложно быть чуточку радушной? Мы не требуем многого…
– Помнишь, как раньше было? — продолжал он. — Когда к нам родня приезжала, мама с папой всех за свой счёт и поили, и кормили. Так ведь полагается!
Людмила выслушала, но осталась непоколебима:
— Уезжайте немедленно. Сейчас же!
— Как ты вообще так можешь с родственниками? Я ведь твой брат.
— А вот так, — вздохнула Людмила. — Мне Тошка дороже вас троих вместе взятых. Да и, честно говоря, видеть не могу вашу компанию.
Твоя жена — ходит тут, свои порядки наводит, хозяйку из себя строит. Хоть бы что-то приготовила хоть раз да за собой убрала. Но нет, всё ей мой дым не угоден.
— Когда вы попросились ко мне, что договорились? — припомнила она. — На три дня. Всё, срок истёк!
Скандал при отъезде оставил Людмиле неприятный осадок. Вслед неслись слова, от которых уши горели.
Мать, конечно, тоже не осталась в стороне, позвонила с упрёком в голосе: черствой назвала младшую дочь.
Люда уверенно держалась на своём. Ни капельки вины не чувствовала. С таким натиском наглости нужно поступать жёстко — иначе никак!
Позволишь им командовать собой один раз — и всё… Не сгонишь потом, как липучих гостей с праздничного стола. Бессовестные родственники только и мечтали, как улягутся поудобнее на её шее, как на бархатной подушке. Нет уж!
Для неё это было ясно, как дневной свет: в таких ситуациях отступать нельзя. Иначе ты сам оказываешься в плену.
— Я вам больше не служанка!